Гонимый в даль из Кашгара в Кашмир - стр. 17
Китайский чиновник в Кашгаре. (Ф. Орден, 1890)[9]
Китайские гробы изготавливаются своеобразно, в стиле рококо. Китайский торговец, когда вы покупаете что-нибудь в его магазине, иногда с гордостью показывает вам массивный и богато украшенный гроб, подвешенный к потолку или где-нибудь в задней комнате своего дома. Многие рассчитывают лишь временно отдохнуть в «Общем саду всех провинций», как гласит надпись на воротах китайского кладбища, и уверены, что потом будут отправлены в собственно Китай, дабы упокоиться там, в земле своих предков. Пребывание в далекой магометанской земле Кашгарии для большинства китайцев – нечто вроде короткой ссылки.
Довольно неприятная особенность Кашгара в том, что он окружен кладбищами, современными, старыми и древними. От последних на поверхности не осталось ни следа, их земля обработана истинными верующими или разбросана по полям в качестве компоста. Наличие полусгнивших, разложившихся костей совершенно не беспокоит сартов. Какое значение могут иметь кости древних грешников, вероятно, большинство из которых кафиры34 или неверные? На дальнем берегу реки, на месте старого города, ныне размытого эрозией, находится мавзолей над могилой буддийского святого в виде пирамиды из необожженных кирпичей. Это наследие домусульманских времён.
Когда я выходил из дома, где жил, чтобы попасть в российское консульство, мне приходилось пересекать территорию двух магометанских и одного китайского кладбища. Иногда я возвращался домой довольно поздно, но никогда не испытывал ни малейшей тревоги, беспокойства. Тем не менее, я признаю, что мне не хотелось бы гулять ночью по христианскому кладбищу – настолько сильны чувства, заложенные в нас с детства. Но если разобраться, какая нам разница в том, какие тела погребены в земле?
Однажды очень поздно, тёмной ночью я возвращался домой и, чтобы сократить свой путь, пошел по территории мусульманского кладбища.
Мечеть и могилы возле Кашгара. (К.Г.Э.Маннергейм, 1907)[7]
И вдруг увидел в дальнем углу странный слабый свет, который, казалось, исходил из-под земли. Подойдя ближе, я услышал тихое сдержанное бормотание, а очутившись рядом, увидел в крошечной палатке за могилой муллу, сидевшего на корточках при тусклом свете свечи и читающего Коран над свежей могилою. То была могила конюха – работника британского консульства, который умер утром и, по обычаю, был сразу же похоронен.
Эти грустные кладбища, унылые окрестности, безжизненная река, текущая меж пустынных песчаных берегов, скудная дикая природа – слабая тень богатства Ферганы, часто вызывали у меня чувство тоски и печали. И тогда мои мысли обращались к северу, где за снежными гребнями Тянь-Шаня осталось всё, что было мне дорого, что составляло всю мою жизнь и смысл моего существования. Всё осталось в прошлом, ушло навсегда, чтобы никогда уже не вернуться. Моё нынешнее положение было печальным, а мое будущее туманным и неясным, без всякой надежды на счастье и благополучие!