Гончая - стр. 29
– Не могу. С вами и так трудно уживаться, – пробормотала Тэмпест, когда игла проколола ее кожу. – Так мне нужны швы?
– Всего парочка. Мимикия сделает все остальное. Еще немного, Тэмпа, – мягко проговорил Алекс. – Мадрид, ты не намажешь вот этим ее раны на другой руке?
Тэмпест прикрыла глаза, когда Мадрид поднял ее руку и щедро намазал правый бицепс светлой пастой. Ощущение покалывания пробежало по ее коже, а ноющие синяки, царапины и боль в мышцах исчезли.
– Удивительно, – невнятно пробормотала она, почувствовав, что боль совсем отпустила. Теперь оставалось только ощущение рук Алекса, работающих над ее ранами. – Вот, значит, что такое Мимикия, да? Понимаю, почему люди борются за нее. Великолепно.
Мадрид изучающе посмотрел на ее руку и отвел взгляд, стараясь не выдавать эмоции. Тэмпест задавалась вопросом, когда же он начнет держать дистанцию. Он был Гончим, а Гончие отличались от других. Его это устраивало.
– Думаю, у тебя никогда не было надобности в Мимикии раньше. Ее можно использовать для исцеления почти любой травмы, хотя она совсем не годится для лечения лихорадки или отравления, – ответил Алекс, отвлекая ее от мыслей. – Очень жаль, потому что тебе уж точно нужно было одно универсальное лекарство с тем букетом болезней, которые мучили тебя в детстве.
Тэмпест ничего не сказала и позволила себе расслабиться. Усталое тело сдалось.
Было что-то комфортное и ностальгическое в том, как целитель заботился о ней. В очередной раз Тэмпест задумалась о том, что он может быть ее отцом. Он всегда пытался разобраться с ее переживаниями, лечил ее, заставлял есть, даже когда она не хотела.
Зачем тебе об этом знать? Достаточно его заботы. Кого волнует твой отец?
– Дотэ, это было невероятно! – воскликнул Максим. Тяжелая поступь выдавала его восторг.
Глаза Тэмпест резко открылись, и она повернула голову, сверкнув улыбкой своему любимому дяде. Он опустился на колени и поцеловал ее в потный висок.
– Умница, девочка. Молодец. – Максим взглянул на ее спину и присвистнул. – Хорошо он тебя отделал, да?
– Он пытался.
Восторга дяди немного поубавилось, освобождая место беспокойству.
– Когда Мадрид, – он бросил ледяной взгляд поверх ее головы, – объявил твоего противника, клянусь, мое сердце остановилось.
Его карие глаза снова скользнули по ее лицу и тут же потеплели.
– Сегодня ты сражалась как самый настоящий воин. Не многим удается увидеть льва, выжить после этого и рассказать историю.
Она с трудом сглотнула. Она не чувствовала себя воином. Убийство того льва было самозащитой, но оно все равно казалось неправильным. Бедное создание не заслуживало такой смерти.