Голубой горизонт - стр. 49
– Двадцать ударов, – повторил он холодным, незнакомым чужим голосом, – и ты будешь считать каждый удар. Поняла, маленькая распутница?
– Я не понимаю, в чем провинилась. Мне казалось, вам нравится.
Он взмахнул хлыстом, и плеть просвистела в воздухе у самого ее лица. Потом он зашел сзади, и она закрыла глаза и напряглась всем телом, но все равно боль была невероятной, и Луиза громко закричала.
– Считай, – приказал он, и она подчинилась, шевеля побелевшими дрожащими губами.
– Один! – прокричала она.
Так продолжалось без жалости, без перерывов, пока она не лишилась чувств. Он поднес к ее носу маленький зеленый флакон, и едкие испарения привели ее в себя. И все началось снова.
– Считай! – приказал он.
Наконец она смогла прошептать «двадцать», и он положил хлыст на стол. Подходя к ней, он развязывал кожаные ремешки фартука. Луиза висела на треножнике, не в силах поднять голову или упереться во что-нибудь. Спина, ягодицы и верхняя часть ног горели словно в огне.
Он подошел к ней сзади, и она почувствовала, как он раздвигает ее красные исхлестанные ягодицы. Последовала боль, еще более сильная, чем все предыдущее. Он вошел в нее самым противоестественным, извращенным путем, разрывал ее на части. Страшная боль охватила внутренности Луизы, и в ней нашлись новые силы, чтобы кричать, кричать…
Наконец он снял ее с треножника, закутал в одеяло и отнес вниз по лестнице. И, ни слова не сказав, оставил в кровати, в слезах. Утром, с трудом добравшись до туалета и сев на резное сиденье, она обнаружила, что по-прежнему кровоточит.
Семь дней спустя, когда ее шрамы еще не залечились, Гертруда снова получила красную розу. Дрожа, беззвучно плача, Луиза поднялась по лестнице в ответ на призыв. А когда вошла, в центре комнаты стоял треножник, а на минхеере были маска и кожаный фартук палача.
Ей потребовались месяцы, чтобы набраться храбрости, но наконец она пошла к Элизе и рассказала, как обращается с ней минхеер. Она задрала юбку и повернулась, чтобы показать шрамы на спине. Потом нагнулась и показала красный, воспаленный задний проход.
– Прикройся, бесстыдная шлюха, – закричала Элиза и ударила ее по щеке. – Как ты смеешь клеветать на такого великого и доброго человека? Я немедленно доложу об этом минхееру, а пока велю Сталсу закрыть тебя в винном погребе.
Два дня Луиза провела на каменном полу в темном углу погреба. Боль ниже спины грозила поглотить всю ее душу. На третий день за ней из города явились сержант и трое солдат из городской стражи. Когда ее выводили во двор кухни, она поискала взглядом Гертруду, Элизу или Сталса, но не увидела ни их, ни других слуг.