Голубой горизонт - стр. 3

– Что тебя в этом смущает? – Идерис неуверенно опёрся локтём о барную стойку, – Или ты не знакома со словом «дружба»?

– Такая «дружба» в одну калитку сведёт моего братца в могилу, – тяжесть фиолетовых глаз испепелила Идериса, – Из-за тебя у него уже проблем по горло, а что ты ему взамен предлагаешь? Ничего? Спасибо за дружбу?

– Кватрибалис, жук, не рассказал ей, – пронеслось в голове Идериса.

– Так и что в этом плохого? – решил съязвить парень, пользуясь опытом общения с Кватрибалисом, – Справится твой Пьянто, чё бухтеть то? – Идерис насмешливо откинулся на стуле, упёршись спиной в барную стойку.

Фиолетовые глаза девушки растрескались от гнева, кожа на носу, между глазами, сжалась от натянутого оскала. Одна рука Арванды схватила рубашку вместе с сюртуком, у самого горла, другая упала на бугорок между ног. Спина парня с силой вжалась в твёрдую поверхность стойки.

– Я тебе сейчас яйца отморожу, придурок! – голос девушки был таким же холодным, как и рука на мужественности.

Душа заледенела и унесла способность говорить с собой, за пределы тела. Всё вокруг замедлилось и затихло. Глаза ушли на потолок и застыли, занемев вместе с языком. Одновременный щелчок трёх курков вернул зрение и слух.

– Никаких пьяных разборок в моём баре, – тяжёлый бас Старого Дена, владельца заведения, исходил из-за стволов тредульца, – Вон отсюда, отребье, делайте что угодно снаружи! – спорить с тремя аргументами Старого Дена было сложно, поэтому Арванда отпустила бедолагу Идериса и стремительно исчезла в дверях бара.

– Тебя тоже касается, любовничек, – пули смотрели сквозь отверстия стволов прямо в болотные глаза Идериса.

Сквозь толпу зевак спешно пробился Кватрибалис, резко схватив друга за руку, и вышел вместе с ним из здания.

Такое никогда не забыть, даже находясь в отхожем месте мира. Шум снаружи слегка поутих, дав пришельцам донести свои слова до слуха Идериса.

– Ид! – пробилось сквозь тяжесть дождя.

– Улитка! – последовал другой, более мягкий, гладкий голос.

Не может этого быть. Идерис быстро пробежался по своему одеянию перед выходом из деревянного прогнившего кокона. Ткань изрядно поизносилась, заросла грязью и редкими следами еды, питья и крови. Дыры и рванины встречались повсюду, открывая, то посеревшую, ранее белую, рубашку, то начинающую стареть, кожу. В тот день он выглядел так же…

– Хватит дёргаться! – раздражительно выкинул Идерис, но не слишком громко, чтобы отец не услышал.

– Я уже устала так сидеть, – капризно выдавила Грейсвильда, ёрзая на стуле, – И хочу в туалет! – маленькие ноги, не достающие до пола, заходили в воздухе, как качели.