Голубка Атамана - стр. 7
Мороз почти сразу же начал пощипывать мои щёки и нос, хотя я только-только отошла от машины. Натянув широкий шерстяной шарф повыше на лицо, я немного стянула шапку назад, чтобы она не сползала на лоб. Теперь я была похожа на настоящего ниндзя. Правда, остаться незамеченной на фоне снега вряд ли поучилось бы — на мне черная пуховая куртка.
От маминой могилы меня отделяло ровно двести двадцать три шага. Я несколько раз вела этот дурацкий подсчет. Зачем? Не знаю. Помогает отвлечься. Настроиться. Осмыслить новую реальность, в которой матери больше нет. Вот и в этот раз я не изменяю себе и считаю. Смотрю под ноги, потому что зима пусть и любимая моя пора, но одновременно и жутко коварная. Я часто поскальзываюсь и падаю. Поэтому уже приучена смотреть себе под ноги.
Когда двести двадцать три шага остались позади, на глаза тут же навернулись слёзы. Горячие такие. Обжигающие своей силой и непреодолимостью. Аккуратно опустив цветы на могилу, я вытерла глаза шарфом, забыв о том, что ресницы накрашены. Ну и черт с ними. Потом разберусь.
Сейчас уже чуть проще справляться с собой и эмоциями. Еще месяц назад было значительно сложней. Но время идет, и ты неосознанно привыкаешь к тому, что человека больше нет рядом. В те моменты, когда я приезжаю на кладбище в голове, рассеиваются любые мысли. Всё, что тревожило меня еще минуту назад, теперь не имело никакого значения. Это просто суета. Незначительная суета, что автоматически уже считается проигравшей стороной в тихом бесконечном движении времени.
Я прекрасно понимала, что цепляюсь за прошлое. Это неправильно. Потому что могу вогнать себя в депрессию. Это жизнь. Человеческая жизнь конечна. Но так несправедливо, что одни живут почти до ста лет, а кто-то умирает в сорок семь, а кто-то вообще еще в детстве.
Несколько крупных слезинок скатились по щекам и спрятались где-то в складках шарфа. Я вытерла влажные щёки и глубоко вздохнув, развернулась, чтобы уйти. Не могу долго находиться на кладбище. Иначе вся выдержка разойдется по швам. А потом еще пару дней придётся ее обратно сшивать.
Внезапно мое внимание привлекло красное пятно. Оно было через два ряда от могилы моей мамы. Розы. Красные розы. Рядом с могилой, на которой лежали цветы сидел на корточках мужчина. Он аккуратно держал в руках пышный букет белых цветов. Кажется, тоже роз. Он его держал так, словно бережно укачивал младенца. Лицо я не увидела, потому что голова мужчины была опущена.
Засунув руки поглубже в карманы куртки, я пошагала к своей машине. Раскрыв пачку салфеток, я еще раз хорошенько вытерла глаза и глубоко вздохнула. Нужно будет еще к папе заехать. Проведать его. А потом домой. Но, несмотря на то что дальнейший маршрут уже был составлен, я никак не могла заставить себя сесть в машину. Всегда так. Как только навещу маму, возникает какая-то странная слабость. Будто все силы кто-то выкачал.