Голубиные дети - стр. 20
– Да ну, скажешь! Само растёт, на корнях.
– Картошка растёт на корнях?
– Ага. Всегда росла, – Рыжий пожал плечами. – Она сладкая, попробуй! В твоём мире такого и нет, поди. А здесь настоящее Сладкое королевство.
Пашка заметил, что все с интересом смотрят на него. Тогда он – была не была! – откусил кусочек, пожевал. И впрямь Сладкое королевство: на вкус клубень был как шоколад вперемешку с бананом.
– Один из нас, один из нас! – вдруг загремели мальчишки, хлопая в такт, будто Пашка прошёл какое-то посвящение. Пашка вымученно улыбнулся и откусил ещё кусочек, но доесть так и не смог. От сладкого уже тошнило: здесь повсюду пахло, как в конфетной лавке.
По кругу пустили гигантскую скорлупу, полную чистой питьевой воды, каждый делал из чаши глоток и передавал дальше. Когда скорлупа дошла до Пашки, он смог, наконец, запить приторный вкус. Он так долго пил, что Рыжий отобрал у него чашу:
– Полегче, водохлёб! Другим оставь.
Под корнями Одинокой ивы было тепло, и шорты на Пашке очень скоро высохли. Мальчишки травили байки, хвастались, смеялись и спорили. У их лиц сновали светлячки, путались в волосах, садились то на руку, то на коленку. Боба играл на дудочке, кто-то подпевал, и грустный незатейливый мотив тянулся над водой. Где Пашка слышал его?.. Никак не удавалось вспомнить.
Кое-что ещё казалось странным: среди собравшихся не было короля, хотя Пашка прекрасно помнил, как тот первым прыгнул в озеро и поплыл под иву. А ему вдруг остро захотелось увидеть его Мальчишество. Тогда он спросил у Рыжего, где король.
– Здесь, – ответил Рыжий с набитым ртом. Он ел уже третий клубень. Потом, наконец, прожевал и добавил, указывая вверх:
– Повсюду.
Повсюду были только светлячки. Один из них сел Пашке на руку, поморгал золотым брюшком и тут же улетел.
– Ну вот, считай, поздоровался с тобой, – пояснил Рыжий.
Пашка хмыкнул и улёгся на камень. Он ещё долго лежал так, глупо улыбаясь, отчего-то совершенно счастливый. По телу разливалось приятное тепло. Над ним сновали жёлтые огоньки, вспыхивали и гасли во тьме, вспыхивали и гасли… Вот бы всю жизнь так лежать, смотреть на светлячков, не думать ни о чём. И чтобы рядом – его семья: большая и шумная, босоногая, чумазая. Родная.
– Классно, когда столько братьев, – сказал Пашка.
– А сколько у тебя было раньше? – спросил Рыжий.
Пашка честно попытался вспомнить – и не смог.
5
Проснулся он оттого, что его будто окликнули по имени. Пашка открыл глаза. Вокруг было темно, пахло тиной, а сам он тонул в чём-то мягком, но упругом. Вскочив, он ощупал прохладный губчатый пол и такие же стенки. Похоже, он попал внутрь какого-то растения. «Лишь бы не начало меня переваривать», – мелькнуло в голове. Память подкинула яркий разворот из какой-то книжки про живой мир: там хищные растения ловили мух на сладкие капельки.