Головокружение - стр. 30
Мишель схватил каску и баллончик:
– Это не обсуждается. Для освещения у вас есть горелка. Достаточно поставить ее перед палаткой, чтобы не капало, повернуть и…
Я взял у него стакан и снова налил чай, не прекращая разговора:
– И что? Дождаться, пока баллончик опустеет? Газ надо использовать, только чтобы топить лед и умываться.
– Есть же еще четыре заряженных баллона.
– Они потом смогут спасти нам жизнь.
– Не спасти, а продлить… Продлить жизнь. А зачем ее продлевать? Чтобы потом, в конце, все равно умереть? Послушайте… То, что я скажу, может, вас шокирует, но вы знаете, что я работаю на бойне. И мой отец работал на бойне, и мой дед, и еще родня. Все Маркизы занимаются мясом, у них это передается из поколения в поколение. Они думают о мясе, едят мясо и видят его во сне…
Мне показалось, что у Фарида потекли слюнки. И у меня к горлу подкатила горечь.
– …Так вот, когда я осознал, что жратвы нет, а мы находимся в гигантском природном холодильнике и у нас имеется тело, такое же объемистое и тяжелое, как мое, меня посетила невообразимая мысль. Очень ненадолго, но посетила. И в глубине души это меня позабавило.
У выхода из палатки, где устроился Покхара, Мишель обернулся к нам:
– Когда годами разделываешь туши, то начинаешь задавать себе любопытные вопросы обо всем на свете. И в особенности о человеческой природе.
Мишель ткнул в меня своей здоровенной клешней в нейлоновой рукавице:
– Вы альпинист, вы закаленный, вы можете долго продержаться без еды. А я не могу. Я очень хочу есть, вы видели, какой я комплекции? А потому сидите тут и шкрябайте свой апельсин. А я пойду камни разбирать. И он ушел.
Мы с Фаридом молча переглянулись. Мы все поняли. Услышав слова Мишеля, я тотчас подумал о команде регбистов «Old Cristians of Uruguay». Их самолет разбился в центре горной цепи в Андах.
Чтобы выжить, они поедали погибших.
13
Единственный способ избавиться от искушения – поддаться ему.[11]
Оскар Уайльд
Я вынес горелку наружу, чтобы у нас было хоть немного света. А подсохшие рукавицы предложил Фариду:
– Возьми… У тебя руки совсем заледенели.
– Не надо. Не переживай.
– Ну что ты упрямишься? Здесь тебе нет нужды прятаться в раковину.
– Оставь меня в покое, я сказал. Терпеть не могу, когда кто-то меня жалеет.
Я бросил рукавицы ему на колени:
– Ты сам не заметишь, как отморозишь пальцы. Сейчас как раз подходящая температура. А после отморожения быстро развивается гангрена. В большинстве случаев, когда это замечают, уже нужна ампутация.
Он вытаращил глаза, но все-таки послушался. А я принялся задумчиво разглядывать собственные руки и улыбнулся про себя, вспомнив, как совсем недавно порезал мизинец. И тут же подумал о моей Франсуазе и так явственно и громко услышал ее смех, что засверлило в барабанной перепонке. Возле горелки развалился Пок.