Головастик из инкубатора. Когда-то я дал слово пацана: рассказать всю правду о детском доме - стр. 12
Вообще, по малости лет, все окружающее кажется нам чрезвычайно загадочным и таинственным. Собственно, вся наша жизнь в этом возрасте есть одна большая тайна, которую мы постоянно пытаемся разгадать! За каждым кустиком и пригорком нас ждут самые невероятные открытия, а в углу темной комнаты или пыльного чердака мерещатся сказочные существа. С ребенком потому и происходят всякие чудеса, что он в них свято верит!
Как бы мне хотелось сегодня снова перенестись в свое счастливое – без всяких шуток – детство! С его захватывающей дух свежестью первых впечатлений. С его бесконечно наивной и неугасимой верой во все хорошее, которую даже взрослые не смогли разрушить. С его удивительной способностью заразительно смеяться невпопад над всякими милыми глупостями. С его постоянным ощущением заплутавшего где-то чуда, которое непременно должно случиться, стоит тебе только этого сильно захотеть!..
А вспомнить мою совершенно невероятную, быть может, самую большую и искреннюю в жизни любовь! Да, да – в детском доме я страшно влюбился в девочку, и это незабываемое событие полностью заслонило от меня все негативные стороны моего там пребывания! Я втюрился в нее так, как никогда еще до этого, что, в общем-то, было не удивительно, ведь подобное чувство настигло меня в первый раз! Звали ее, как сейчас помню, Нина Осерчук. Это было совершенно прелестное, очаровательное создание с глазенками небесного цвета и тихим, проникновенным голосочком, который, звеня переливистым серебряным колокольчиком, повергал меня в глубочайший экстаз!
Когда я смотрел на нее, мне казалось, что я видел перед собой ангела! Причем, чувства мои, в силу малости нашего возраста, были самыми, что ни на есть, платоническими. Я любил ее абсолютно чистой, незамутненной и не опошленной еще ничем любовью, которая бывает, пожалуй, только в детстве! Мне не хотелось от Нины ничего, кроме как ежесекундно смотреть на нее, чувствовать ее присутствие рядом, и млеть от невыразимого блаженства всякий раз, когда она поворачивала в мою сторону свою прекрасную головку…
Но горе было тому из моих одногруппников, кто пытался хотя бы заговорить с ней! Тут моя плохо контролируемая – как выяснилось столь рано – ревность проявляла себя во всей своей отвратительной красе. Я тут же коршуном кидался на соперника и бил его со всей дури кулаком прямо в глаз! Понятно, что с фингалом он был уже не так привлекателен для Ниночки, да и не особо хотел ей понравиться, боясь обзавестись еще одним бланшем. Я же, не переставая, думал о том, как бы мне с честью выполнить какое-нибудь невыполнимое задание моего ангела, из разряда: «Пойди туда – не знаю куда, и принеси то – не знаю, что!».