Голоса на обочине - стр. 52
А мне уж, чувствую, жалко его стало.
…Боялась: ещё раз придёт, не выдержу его молчания.
Не пришёл. Продал он всё и уехал, не попрощавшись. В Воронеж к сыну.
И зачем уехал?
Говорят, будто не хуже там, в Воронеже. Не как у нас, теплее…
Но ведь чужая сторона?
…А может, нашёл там сын ему какую?.. Вот бы…
Так легче мне думать.
Больше недели без лёгкого
Не любитель я по врачам бегать. А тут вышел на пенсию. Не прошло и года, и… как мешок развязался: одна болячка за другой. То это, то другое… Раньше не было такого…
Подался к участковому терапевту.
– Голубчик, – говорит он мне, – а что же вы флюорографию два года уже не проходили? Непорядок!
Дал направление мне.
Пошёл делать флюорографию. Делов-то, думаю… Вон Сергеичу, он на год раньше меня ушёл на пенсию, так ему шланг глотать приписали и ещё кое-что такое, о чём говорить не хочется. Гемоглобин понизился… Лицо стало серое…
Пришёл. Сделали снимок.
– Сегодня, – говорят, – после 14:00 в карманчике на стене в коридоре будут результаты. А лучше приходите завтра.
«Не пожар, – думаю, – по два раза бегать на день в поликлинику».
Явился на другой день, а в кармашке-то на стенке на мою букву «к» бумажки про меня и нет.
«Вот те на, – думаю, – то заверяют, что после 14:00 будет готово всё, а то «после дождичка в четверг»?
Захожу в кабинет, объясняю, как умею.
Врач говорит:
– Сейчас выйдет к вам медсестра, подождите в коридоре.
Жду.
Нескоро медсестра вышла, но я не возмущаюсь. Неудобно. Кто я? Пенсионер всего лишь! Всем кажется, времени у таких как я – прорва! А его совсем не хватает, времени-то. Поскольку все дела начали делаться медленнее, чем раньше, раза в три. И сам не пойму, почему это так… Ну ладно, это другая тема…
Выходит молоденькая такая медсестра, востроглазенькая.
Смышлёная на вид-то. И говорит мне:
– И давно так у вас?
– Как? – спрашиваю.
– Ну, правое лёгкое ваше – сплошное тёмное пятно.
– Нет, – говорю, – в первый раз слышу об этом.
А сам заволновался. Сплошное тёмное пятно! «Ничего себе, – думаю, – вышел на пенсию, дождался заслуженного отдыха?!»
Чувствую, вспотел аж.
Молчим оба.
– Вы присядьте, – говорит. – А то у вас лицо изменилось.
– Да постою я, – говорю. А сам в какой-то невесомости трепыхаюсь. Как подвешенный за одно лёгкое.
И тут она задала такой вопрос, который враз всё поставил на своё место:
– А левое лёгкое когда у вас вырезали? – запросто так с моей грудной клеткой обращается.
Опустился я из невесомости на твёрдое. Враз понял, что меня с кем-то перепутали. Даже юмор у меня прорезался. Говорю:
– Девочка моя, мне никогда операций на лёгком не делали. И напивался я, чтоб не помнить себя, только два раза. Когда в училище ещё был. Не могли вырезать, чтоб я не знал, не в памяти находился.