Голоса лета. Штормовой день. Начать сначала - стр. 23
В Нью-Форесте тоже стояла жара, но то была не городская духота. Дипбрук дремал. От кедра на газон падала длинная тень, остывающий вечерний воздух наполняло благоухание распустившихся роз. Над террасой был поднят навес, укрывавший от солнца несколько садовых стульев. Дом имел глухой вид, ибо Эрика, чтобы в комнатах сохранялась прохлада, задвинула шторы на всех окнах и они были похожи на глаза слепого.
Алек припарковался под мерцающей сенью серебристой березы и выбрался из машины, радуясь, что наконец-то можно размять ноги и расправить потные плечи.
– Папа! – услышал он голос Габриэлы и увидел, как она бежит к нему по газону.
Она была в бикини и старых резиновых сандалиях; волосы на голове подняты вверх и стянуты в тугой узел. С такой прической она казалась совсем взрослой. В руке она держала букет желтых цветов.
– Смотри, – сказала Габриэла, протягивая ему цветы. – Лютики.
– Где ты их нашла?
– У ручья. Мама сказала, что хочет поставить цветы на обеденный стол, а в саду все завяло, потому что нам не разрешают тратить воду на полив. Конечно, мы время от времени тайком поливаем, но цветов почти нет. Как дела? – Девочка потянулась к нему, он наклонился и поцеловал дочь. – Ну и жарища. Свариться можно, да?
Алек согласился с дочерью. Он открыл машину и взял с заднего сиденья свой чемодан. Вдвоем они медленно пошли по гравию к дому.
– Где мама? – спросил Алек, проследовав за дочерью на кухню.
– Наверное, на конюшне. – Габриэла наполнила кружку водой и поставила в нее цветы. Алек открыл холодильник и налил себе бокал свежего апельсинового сока. – Она попросила меня накрыть на стол, потому что у нее самой, как она объяснила, не будет на это времени. Остальные еще не приехали. Я говорю про Боулдерстоунов и Энсти. Пойдем, посмотришь стол и скажешь, все ли я правильно сделала. Мама так привередлива, опять скажет, я забыла что-нибудь.
Шторы на окнах гостиной были задернуты, и в комнате царили сумрак и тени; стоял едва уловимый запах вечеринок, сигар и вина. Габриэла раздвинула шторы.
– Уже прохладнее, мама не станет ругаться.
В окна хлынули потоки желтого солнечного света, в котором кружились пылинки. Начищенное серебро, хрусталь и стекло заискрились на свету. Алек глянул на стол и сказал, что сервировка идеальна. Он не лгал. Габриэла использовала белые подставки и бледно-желтые салфетки. Свечи в изящных серебряных подсвечниках тоже были желтые.
– Вот я и подумала, что лютики будут в самый раз… Они со всем здесь хорошо сочетаются… Если поставить их в серебряную вазу… Мама по цветам спец… – Девочка глянула на отца. – Что-то не так?