Размер шрифта
-
+

«Голос жизни моей…» Памяти Евгения Дубнова. Статьи о творчестве Е. Дубнова. Воспоминания друзей. Проза и поэзия - стр. 15

Метелиц и поземок. Речи все
Себе присвоит воздух. Выдыхай же
Слова на ветер. Высь, земля, гудрон,
Свет, горизонт, что отбегает дальше,
Язык, пространство четырех сторон.
(«За пределами»)

«Beyond the Boundaries» («За пределами») – так называется поэтический сборник Евгения Дубнова, изданный в Англии в 2017 году, с параллельным английским текстом в переводе Энн Стивенсон (совместно с автором). До этого, в 2013 году, был издан, также в Англии, двуязычный сборник Евгения Дубнова с тем же переводчиком: «The Thousand-Year Minutes» («Тысячелетние минуты»). Бесспорно, для Евгения Дубнова, у кого английский язык, как уже было отмечено, стал едва ли не вторым родным, такое двуязычие было очень важно.

Но нам здесь важно еще и другое: название сборника. Что оно означает? За пределами чего – пространства, времени, языка, может быть, жизни?

А дом пустой еще как будто полон.
Ты чувствуешь присутствие всех тех,
Кто навсегда отсутствует. Друзьями
Заполнен до отказа детский двор.
Язык не прекращает через время
В светящемся пространстве возводить
Мосты, чья мощь лишь с памятью сравнима.

Предыдущее стихотворение – одно из последних, оно написано в год смерти поэта. Предвидел ли он свой уход? – этого мы не узнаем. По слову Ахматовой: «Когда человек умирает, / Изменяются его портреты…». Но я думаю, что изменяются и стихи, когда умирает поэт. Особенно написанные перед уходом. Мы замечаем в них то, чего не заметили, может быть, раньше – при жизни поэта.

В этих строках есть все, к чему пришла поэзия Дубнова: ничего не пропадает, и даже слова, которые ты выдохнул на волю ветра, в пространство четырех сторон, все равно с тобой, в твоей памяти, которую поэт сравнивает с мостами. И тут есть ключевое слово: язык. Об этом стоит поговорить особо.

Язык поэта – это прежде всего сама поэзия, ее стиль, голос, строение. Нетрудно заметить, что поэзия Евгения Дубнова тяготеет к тому, что называется классической русской просодией. В этом определении мне всегда не нравилось слово «классическая» – и потому, что это слово неопределенно, под него можно подвести и XIX век русской поэзии, и XX, и потому, что его можно понять как нечто почти ушедшее, принадлежащее прошлому, несовременное. Конечно, это не так, да в поэзии и нет понятия «современного», как есть в науке и технике. Но другого слова пока найти нельзя. Скажем так: поэт не пренебрегает размерами, рифмами, тропами, интонацией, всем богатством русской поэзии и русского языка. Даже белые стихи у него вполне в русле классической русской традиции.

Но вот что интересно. Евгений Дубнов прекрасно знал английский язык, долго сам жил в Англии. Едва ли не большинство его стихов переведены на английский, часть его сборников двуязычны – оригинал и перевод на смежных страницах. Вот вопрос: повлияла ли традиция английской поэзии – прошлой и современной, сам английский язык, на поэзию Евгения Дубнова? Наверно, этот вопрос требовал бы отдельного исследования. Я сам ответить на него не могу. Но могу все же сказать определенно: если английский язык и повлиял, то к вящей пользе поэзии Дубнова, и при этом его поэзия осталась в русле и лоне русской поэзии и русского языка, в этом нет сомнения. Иначе и быть не может, иначе она перестала бы быть поэзией. Мне очень близко высказывание Иосифа Бродского в его нобелевской лекции, что не язык – инструмент поэта, а поэт – инструмент языка. Поэтому не все равно, на каком языке писать, – когда мы пишем на каком-либо языке, то пишем не одни: вместе с нами пишут те поколения, что говорили и писали на этом языке до нас, и даже те, что будут после нас.

Страница 15