Голос - стр. 19
Когда дошел до него, открылась громадная ямища, воронка в не одну сотню метров глубиной. Бросились в глаза черные отверстия в ее стенках, поднимающаяся по спирали железная дорога, стоящие там и сям вагонетки, одни пустые, другие забитые камнями, досками и всяким хламом.
На пологих склонах валялись кучи ржавого железа, гниющие бревна.
Наверняка тут добывали что-то, а потом бросили все и ушли, оставив громадную рану в плоти земли.
Смотреть на нее было неприятно, возникало ощущение, что глядишь на большущую язву. Бурую почву, казалось, покрывала спекшаяся кровь, входы в шахты напоминали алчные рты, раскрытые в ожидании пищи.
Егор невольно отступил на шаг.
– Фхххсс… – сказали у него за спиной, и земля под ногами вздрогнула.
Обернувшись, не заметил ничего, но краем глаза уловил движение – нечто полупрозрачное, веретенообразное перемещалось, тяжело перекатываясь и извиваясь, как червяк размером с дом.
При прямом взгляде это существо вроде бы исчезло, зато холодная, сырая тяжесть навалилась на плечи. Накатило дурацкое желание подойти к краю обрыва и прыгнуть вниз, как можно быстрее забраться в одну из шахт, погрузиться в такую приятную, освежающую темноту.
Егор отступил еще на шаг.
– Фхххсссс! – прозвучало над самой головой.
Тяжесть увеличилась, стала такой, что от нее затрещало в спине.
– Нет! – воскликнул Егор. – Отстань, ты!
Он отбежал на несколько шагов, и ему полегчало.
Вновь увидел движение краем глаза, различил нечто похожее на колоссальную гусеницу. Та задергалась, свиваясь в кольцо, и исчезла, а мальчик заспешил прочь, в обход большущей ямы, в ту сторону, куда звал Голос.
Еще несколько раз шипение тревожило его слух, и нечто огромное, невидимое, но тяжелое и холодное норовило подмять под себя. Но за пределами воронки эти существа, похоже, особой силы не имели, и поэтому лишь пугали да пытались заманить в свое логово.
Когда исполинская «рана» осталась позади, Егор обернулся, чтобы посмотреть на нее в последний раз.
Показалось, что видит смотрящий в небо огромный глаз, полный ненависти и боли. Тот моргнул, и ресницы, те самые гусеницы или червяки, задергались, разбрызгивая с волосков на боках прозрачную жидкость.
А через миг видение сгинуло, осталось лишь отверстие в земле.
Минут через пятнадцать Егор оглянулся снова, и понял, что воронки больше не видит.
Вытер со лба пот, стало легче, точно вышел из больничной палаты, где душно, пахнет лекарствами и болью. Хорошо запомнил это ощущение прошлой весной, когда бабушка попала в руки врачей почти на три недели, и он с родителями ходил ее навещать.