Голод - стр. 7
Паша кивает, отодвигает меня в сторону и набирает в легкие воздуха, чтобы сказать:
– Я готов отсосать вместо Василисы.
Даже я не удержалась и прыснула от того, с какой пафосной торжественностью это было сказано. Про остальных и говорить нечего.
После секундной заминки заржали все. Все кроме того блондина. Он лишь скривил в отвращении губы. И самого Макара. Он смотрел на меня и отрицательно качал головой.
– Твои губы, малыш, я ни на что не променяю.
Ну что… Этого следовало ожидать. Поэтому я, собрав всю силу своего духа, подобрала слюни, сопли, смахнула невидимые слезы и пошла вперед.
В центр круглой мигающей огнями комнаты, туда, где стоял мой палач, стягивающий на моей шее невидимую петлю. От чего дыхание затруднялось, а воздух изо рта вырывался рвано. А в какой-то момент я и вовсе задохнулась.
Он просто сел, и при всех начал расстегивать ремень и звенеть молнией.
Вы, бл*ть, серьезно? Это что еще за вуайеризм?
– Прямо здесь?
– А зачем нам куда-то идти?
– При всех?
– Так тут все свои, – слышится снова позади глумливый голос, а меня в спину толкают. Так, что ноги подгибаются, и я тут же оказываюсь перед белой линией трусов Кельвин Кляйн. Кто бы сомневался.
Там, под этой тканью, виднелся бугор, и я сглотнула слюну. В этот момент Макар вдруг восклицает:
– Толик, свали, твой смех уже в печенках сидит.
– В расписке не было указано, что мне придется делать это при всех, – напоминаю о себе и тут чувствую на своей светлой голове раздраженный взгляд.
Мужская рука нашла мое лицо, большой палец нажал на нижнюю губу, стараясь протиснуться внутрь, а потом резко рванул к трусам и прорычал:
– Обратного тоже не было указано. Бери, сука, в рот, пока я не начал шмалять из пушки.
Делать было нечего и я, мельком взглянув, на Пашку, на Нику, протянула дрожащие руки к фирменной резинке трусов и оттянула ее.
Почти по лбу, ей богу. Мне прямо в лицо ткнулось это. Выпрыгнуло, как черт из табакерки.
Нет, то есть да, я видела мужские пенисы раньше. У младенцев, у трупов вместе с другими студентами меда и на статуях в музее. Даже у Паши как-то мельком.
Они все напоминали вялых червяков, барахтающихся в грязи после дождя…
Но это… Это даже не поддается описанию.
Огромный, возвышающийся над моим лицом, как пизанская башня, член.
Гладкий настолько, что вен почти не видно, с темно розовой головкой. Великолепный образец полового мужского органа. И будь у меня желание хоть когда-нибудь заиметь ребенка, именного от такого жеребца-осеменителя я бы хотела забеременеть.
– Ты чего там пялишься? – прогремел над головой вибрирующий голос с нотками нетерпения.