Голод - стр. 9
А я нет.
Я сдаюсь.
Глава 4
Мне снова снится все тот же повторяющийся сон: Голод идет по полю сахарного тростника. Его рука лениво висит вдоль тела, кончики пальцев касаются стеблей. Под его прикосновением они тут же съеживаются и чернеют. Тлен распространяется вокруг него, пока не засыхает все поле.
Жуткая тишина. Я даже не слышу, как свистит ветер в этих умирающих стеблях, хотя они колышутся от какого-то призрачного дуновения.
Я снова там: стою, как на часах, пока Жнец идет по полю, уничтожая урожай на своем пути. Где-то позади меня маячит темная фигура, но я не оглядываюсь.
Я смотрю, а Голод уходит все дальше, и тишина словно смыкается вокруг меня.
Сильная рука хватает меня сзади за плечо и крепко сжимает его.
Губы прижимаются к моему уху.
– Живи, – выдыхает голос.
И тогда я просыпаюсь.
Открываю глаза, щурюсь от невыносимого блеска солнца, и в ноздри ударяет резкий запах тлена.
Вся словно в тумане от боли и слабости, я делаю один прерывистый вдох, затем другой.
Пробую слегка шевельнуться. При этом движении тело пронзает резкая, разрывающая боль.
Ох, мать твою…
Я замираю в ожидании, когда боль утихнет. Она ослабевает… точнее, притупляется, переходит в равномерную пульсацию. Я делаю неглубокий вдох, втягивая в себя при этом комочки земли. Закашливаюсь и – дьявол меня возьми! – чувствую, что прохожу сквозь врата ада. Боль возвращается с новой силой.
Черт, как больно!
По телу скользит грязь, осыпается с меня, когда я приподнимаюсь на локтях. Рука касается чего-то мягкого: явно не грязи. Потом в тот же предмет упирается моя нога.
Скрежеща зубами от боли, я заставляю себя сесть. Вскрикиваю: тело болит в самых разных местах.
Сдерживай рвоту. Сдерживай рвоту!
Когда боль и тошнота проходят, я оглядываюсь вокруг. Сквозь туман в мозгу до меня доходит, что я сижу в недостроенном бассейне и что его уже засыпали землей. Но мое внимание привлекает не это.
Чуть дальше чем в метре от меня я вижу лицо, проглядывающее сквозь слой земли, словно только что пробившийся росток: рот приоткрыт, распахнутые глаза, безучастно смотрящие вдаль, припорошены почвой.
Мой взгляд блуждает вокруг, и у меня вырывается вскрик. Слева от меня из земли торчит нога и часть чьего-то туловища, справа – плечо и рука от другого тела.
Под рукой у меня что-то бугристое и довольно твердое. Я перевожу взгляд туда и тут же понимаю, что все это время опиралась на лицо жены мэра и два моих пальца уткнулись в ее зубы.
Крик вырывается у меня из груди, переходя в захлебывающиеся рыдания.
Боже правый!
Я отдергиваю руку, и дюжина мух взлетает, а потом вновь облепляет мертвое лицо.