Голод - стр. 44

Он что, смотреть на это собирается?

Всадник бросает платье на ближайшую стойку и тут же прислоняется к шкафчику. Да, он не уходит, и я с изумлением понимаю, что он и правда намерен торчать здесь.

Свинство какое!

Не глядя на кувшин с водой, я подхожу к ванне и испытываю рычаг. Нажимаю разок для пробы. Тут же из носика с шипением льется вода.

Работает!

К черту этот тазик с губкой.

Повернувшись спиной к всаднику, я начинаю наполнять ванну. Голод не останавливает меня, хотя от такого гаденыша можно было этого ожидать.

Времени на то, чтобы набрать достаточно воды для купания, уходит немало, да и сама водичка холодновата, но в конце концов ванна наполняется.

Когда я снова оборачиваюсь, Голод все еще стоит без движения.

Не знаю, что и думать.

Я снимаю рубашку, затем тонкий бюстгальтер, не заботясь о том, что Голод будет любоваться обнаженной женской грудью. Для меня это дело обычное.

Взгляд всадника падает на раны, украшающие мое тело. Я слышу, как он резко втягивает воздух.

И теперь, кажется, понимаю, почему он не уходил: хотел увидеть мои раны.

Он встает со шкафчика, не сводя взгляда с рубцов.

– Они тебя всю искромсали.

Я опускаю взгляд, и воспоминания снова всплывают в голове. Я чувствую на себе руки этих людей, слышу плотоядно чавкающий звук, с которым их ножи вонзаются в меня раз за разом.

– Одиннадцать разных шрамов.

Не знаю, зачем говорю ему это.

– Представляю, как долго ты лежала и корчилась от боли – одинокая, напуганная.

Мой стальной взгляд устремляется на него.

– Не только напуганная.

Я была в ярости.

Кажется, он видит эту ярость в моих глазах и сейчас, когда я на него смотрю.

– Да, – говорит он, – мне хорошо знаком этот взгляд.

Усилием воли я подавляю эмоции.

Мгновение – и Голод снова усаживается на шкафчик на некотором расстоянии от меня.

– Эти раны не похожи на те, после которых можно выжить, – говорит он небрежным тоном.

Я не утруждаю себя ответом. Вместо этого вышагиваю из штанов, затем снимаю трусики и отбрасываю их в сторону.

Если я думала, что нагота отпугнет всадника, то я ошибалась.

Хм…

Я забираюсь в ванну, сажусь, царственно откинувшись назад, и вздыхаю, прислоняясь к бортику.

– Как там твоя рана на животе? – спрашиваю я, перекидывая руки через края ванны. Моя грудь беззастенчиво обнажена, что мне откровенно и до чертиков нравится. Надеюсь, всадник обалдел.

Голод щурит на меня глаза.

– Исчезла.

– Очень жаль.

– И яйца уже не болят… спасибо, что спросила, – добавляет он.

– Твои яйца меня не волнуют. Ты ими, похоже, все равно не пользуешься.

Криво усмехаюсь. Я очень довольна собой.