Голод - стр. 26
Но кто же мне поверит? Еще час назад я бы сама не поверила.
Ну, сочтут тебя дурочкой, и что? Ты расскажи, а они уж пускай сами решают.
Я поднимаюсь на ноги и торопливо иду прочь. Но… останавливаюсь. Бросаю неуверенный взгляд через плечо.
Этот человек – сверхъестественное он существо или нет – так изранен, что не в состоянии никому навредить. И, судя по его ранам, не такой уж он страшный монстр, как про него рассказывают.
Кто-то же сделал это с ним. И этот кто-то наверняка был человеком.
Я еще какое-то время смотрю на изуродованное тело.
«Помоги». Единственное слово, которое он смог выдохнуть, было просьбой о помощи. При этой мысли у меня что-то сжимается в груди.
Если это и правда всадник… мне определенно лучше просто уйти.
И все же я стою посреди дороги, не сводя с него глаз.
Мне вспоминается тетя, которая меня, в общем-то, в гробу видела. Если бы я вот так лежала в канаве, не уверена, что она стала бы меня спасать.
Я знаю, каково это – быть никому не нужной.
И если бы я была ранена и умоляла о помощи, мне бы хотелось, чтобы кто-то откликнулся. Хотя бы незнакомец.
Я сглатываю комок.
Черт побери все на свете, я это сделаю!
Дождь так и хлещет. Я хватаю всадника под мышки, рыская взглядом по грязной дороге. На полузаброшенной тропе никого. Никого, кроме меня и всадника. Но кто-нибудь появится непременно, это лишь вопрос времени.
С трудом, шажок за шажком, я волоку всадника с дороги к заброшенному дому, где играла когда-то в детстве. Даже с обрубленными конечностями он весит больше, чем целая корова, причем жирная корова.
Все это время сердце у меня бешено колотится. Кто бы ни сделал это, он и сейчас еще может быть где-нибудь поблизости.
И он наверняка ищет всадника.
Едва я шагаю за порог дома, ноги у меня подкашиваются, я падаю, и всадник валится на меня.
Несколько секунд я лежу, придавленная его окровавленным телом, тяжело переводя дыхание. Ну конечно, именно такой конец мне и назначен – задохнуться под тяжестью этого гиганта. Только я одна и могла так вляпаться.
Сама себе не верю: я пытаюсь спасти чертового всадника апокалипсиса!
Кряхтя от натуги, я спихиваю его с себя, и его тело откатывается в сторону.
Я хмуро смотрю на изуродованную фигуру всадника.
Пожалуй, «спасти» – это не то слово. Он уже, скорее всего, мертв. А я все торчу здесь с его телом, когда мне давным-давно пора домой.
Вот почему тетя Мария меня недолюбливает. Я как будто слышу ее голос: «От тебя больше вреда, чем пользы!»
Подумав о тетке, я вспоминаю и о корзине с фруктами, которую бросила на дороге. Если я не только опоздаю, но вдобавок еще умудрюсь потерять фрукты вместе с корзиной, она уж точно выставит меня, дуру любопытную, к чертовой матери из дома.