Голод - стр. 18
А Николай Владимирович впервые за неделю пошел домой – подготовиться к завтрашнему дню. В квартире было пыльно, душно и тихо, только часы на стене звучно отсчитывали время. Уваров сходил в душ, погрыз завалявшиеся сушки с водой, подготовил белую рубашку и подошел к окну. Полная луна висела, казалось, прямо перед ним, на уровне пятого этажа, и ждала, что будет дальше. Звезды мирно подмигивали, убаюкивая остатки разума.
«И завтра все это будет уже без меня. Завтра я буду свободен и чист», – подумал Коля, привычно поправляя венок.
Оторвавшись от звезд и цепляясь за остатки сознания, архитектор вспомнил детство в селе Томашовка под Киевом, учебу в интернате в здании бывшего поместья Хоецких с его загадочной историей и лабиринтами подвалов. В одном из них Николай и Ванька Крестьянов нашли альбом с картинками самых удивительных мостов мира и поклялись, что вместе построят самый красивый. «Как я мог потерять в себе того восторженного мальчика, мечтавшего одеть весь мир в хрустальные мосты, дарящие людям счастье встреч и красоты?! А Ванька, где он? Мы перестали общаться, как только он провалил экзамены в архитектурный. За все надо платить».
Утром Уварова разбудил телефонный звонок: ночью в Институте произошел пожар. По странному стечению обстоятельств, выгорела именно его мастерская. Креста там не оказалось, скорее всего, его украли. Полиция открыла дело о поджоге и хищении имущества.
Николай безучастно прошел в ванну, искоса глянул в зеркало и застыл на месте: ни венка, ни длинных волос. Зато сзади, опираясь на белую плитку, стоял огромный красный крест с прибитой внизу дощечкой-ступенькой для восхождения. «Тебе пора», – произнес голос внутри.
Николай ненадолго вышел и вернулся в белой рубашке, держа в руках большой закаленный стальной гвоздь и молоток. Уваров поднялся на крест так, чтобы грудь находилась на уровне пересечения досок, отрешенно посмотрел в последний раз на себя в зеркало, приложил гвоздь к сердцу и резким выверенным движением руки с неизвестно откуда взявшейся силой прибил себя к кресту…
Телефонный звонок отвлек Крестьянова от размышлений.
– Клиент номер тридцать три отработан.
Иван вздохнул, взял черную папку с номером 33 и открыл, чтобы убедиться в исполнении приказа. Поверх исписанных листов лежала фотография Николая Уварова, прибившего себя к кресту, который Иван «заботливо» доставил ночью своему другу детства, заодно устроил поджог в мастерской, взяв со склада телесных оболочек полицейского. Содеянное не принесло Крестьянову ожидаемого покоя и удовлетворения. Свои голодные игры он давно проиграл, и ничья смерть это не изменит.