Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера - стр. 58
Ну а с прокурором, присутствовавшим на собрании, состоялся у меня в тот день очень важный разговор, который потом повлиял и на положение дел в роте. Напомню – рота была не простой.
Я сейчас не могу с точностью передать тот разговор, но смысл был в том, что все происшествия, которые случаются в частях и подразделениях начинаются с небольших нарушений дисциплины, на первый взгляд незначительных. Помню точно, что я коснулся положения дел в дивизии, из которой прибыл в Куженкино:
– Думаете, там воинских преступлений нет? Скрывают, стремятся замять.
– Это известно, – сказал прокурор.
– И мне здесь не дадут действовать по закону. А распущенных солдат немало. Прежде всего, хочу изжить дедовщину!
Прокурор обещал помочь и дал свой телефон, как бы прямой – без секретаря. Сказал при этом:
– Если нужно будет применить закон против отпетых негодяев, звоните прямо мне. Только семь раз отмерьте!!! Не думайте, что военная прокуратура жаждет только сажать и сажать. Но и попустительства быть не должно, иначе вас здесь с вашим заместителем по политчасти сомнут.
Сказал он и о том, что известно ему положение дел и в этом гарнизоне, и в соседних. Применять же суровые наказания, связанные судом военного трибунала, нужно всё же тогда, когда исчерпаны все остальные средства воздействия.
Вступил-то я в командование 417-й отдельной местной стрелковой ротой, как уже упоминал, через пять суток после прибытия в часть, но ротное хозяйство оказалось в таком запустении, что акт приёма и сдачи подписал лишь спустя полтора месяца.
Старый ротный капитан Крюкова (имя отчество забылось), что-то устранял, что-то восстанавливал. Затем ему пришлось-таки отправиться к новому месту службы – на дослуживание отправили. Он был капитаном, да в годах, негодных для продвижения. Его жена ещё некоторое время оставалась в части и поскольку работала в каком-то хозяйственном подразделении штаба, бегала за мной с актом, уговаривая подписать его, но, вынуждена была, используя связи, пополнить недостачу имущества.
А как я мог подписать акт? Ведь хоть и невелика в то время была в денежном выражении материальная ответственность, но при любой проверке выявили бы недостачу и вычли бы треть оклада. Да и не только в том суть. Ведь если числится имущество, которого нет, могут возникнуть вопросы, куда оно подевалось.
Вполне естественно капитан Крюков вместе с не слишком добросовестным старшиной не продали имущество, не расхитили. Часть пришло в негодность. Выкинули, но акт не составили. Словом, распустили не только роту. В полном забвении оказалось и ротное хозяйство, а было оно, это хозяйство, далеко не таким как в обычной роте. В чём-то могло равняться полковому в миниатюре. Если же взять кадрированный полк и исключить из сравнения боевую технику, даже совсем не в миниатюре.