Годы испытаний. Честь. Прорыв - стр. 20
– Наташа у нас никому не делает скидок, – поддела Рита.
– Это видно, – усмехнулся Жигуленко. – У нее командирский характер.
– Женя, а почему ваш товарищ такой грустный? – неожиданно спросила Наташа.
– А у него врожденная задумчивость: поэт он, потому везде и всегда что-нибудь сочиняет.
Все рассмеялись, а Миронов смущенно улыбнулся.
Компания подошла к опушке леса. Снег уже давно сошел, но было еще мокро, в ложбинах голубела вода, и всюду пробивалась иглисто-зеленая трава. Жигуленко погладил рукой травинки.
– Как сказал Багрицкий, «пошла в наступление суровая зелень».
Вошли в лес и разошлись: Рита – Дубров, Жигуленко – Наташа. Миронов остался один.
На обратном пути Наташа была чем-то расстроена. Она всю дорогу молчала. А Жигуленко, напротив, много шутил и смеялся.
Как только они свернули к военному городку, раздался сигнал тревоги. Наскоро попрощавшись с девушками, Миронов и Жигуленко бросились бежать в свои подразделения.
– Ну, как тебе понравилась прогулка? – на бегу спросил Жигуленко.
– Ничего… А что это Наташа такая грустная?
– Пустяки… Понимаешь, я хотел обнять ее. Ничего, я ее обломаю… И что это Канашов еще придумал: не дает даже в воскресенье отдохнуть по-человечески!.. Тревоги устраивает…
Хотя и рассказал Жигуленко о ссоре с Наташей, как о каком-то пустяке, но сам он понимал, что ему трудно будет помириться с ней. «Что ж, придется извиниться».
Вот и дом, где живут Канашовы, бревенчатый, старый, с одиноким деревом у крыльца. Жигуленко глянул на два крайних светящихся окна второго этажа, вспоминая карие, с удлиненным разрезом глаза Наташи и тяжелые светлые косы. «Нельзя же из-за какого-то пустяка портить отношения. Отец ее, наверное, еще не возвратился. А вдруг дома? Что тогда скажу?.. Нет, нет. Идти нельзя… Ты что, трусишь?»
На цыпочках Жигуленко стал осторожно подниматься на второй этаж. Темно. Зажег спичку, осмотрелся. Направо и налево двери с эмалированными белыми дощечками: «Кв. 3» и «Кв. 4».
Он долго стоял на темной площадке, раздумывая, и решил постучать в квартиру, в окнах которой горел свет. Постучался тихонько, чувствуя, как с каждым ударом сердце колотится все сильней и сильней. За дверью молчали. Он постучал настойчивее. И не успел отвести руку, как дверь распахнулась: на пороге, сдвинув к переносице широкие брови, стоял Канашов. Жигуленко от неожиданности не мог произнести ни слова.
– Товарищ подполковник, у вас нет лейтенанта Дуброва? – спросил он первое, что пришло в голову.
– Нет, – недоуменно пожал плечами Канашов.
– Мне сказали, что он с Ритой пошел к Наташе…