Год Анагон - стр. 10
– А ты, – обратился Вирал к девушке, и вид его был грозен, – только попробуй предать нас. Нас, конечно, убьют, но перед смертью я успею проклясть тебя.
Легатка медленно кивнула и ответила:
– Я не собиралась вас предавать. Я просто хочу выбраться отсюда, как и вы.
Анагон повернулась к люку, схватилась за борта, подтянулась и вылезла наружу. Тут же в конце коридора раздался окрик стражника. Воин начал вставать со стула, но опять упал на него, оглушённый искрой. Девушка внимательно вгляделась вглубь коридора. Она несколько секунд ожидала, что оттуда появится новый стражник. Но было тихо.
– Вылезайте. Тут пока никого нет.
Вылетела ария и двинулась вперёд по коридору. Владельцы стихий пошли впереди, за ними шла Фурия, поддерживающая Вирала, затем остальные. Замыкал группу Канаон. На пути воинов пару раз встречались одинокие стражники, которых кошка умудрялась вырубать ещё до того, как те успевали что-то сказать. Несколько раз повернув, а один раз даже возвратившись назад и забрав своё оружие, найденное арией, заключённые почти выбрались. Они уже видели входную дверь, но тут один из стражников, непонятно откуда взявшийся и выскочивший перед ними, как черт из табакерки, успел крикнуть и позвать охрану. Раздались крики и собачий лай.
– Бежим, быстрее! – Анагон подбежала к Виралу, выхватила его из рук уставшей Фурии и почти потащила обессилившего воина к выходу.
Суло в это время одним ударом выломал дверь, и заключённые выбежали на улицу. И замерли. Там творилось невообразимое.
На дворе стояло 18-е число Месяца Густого Воздуха – день рождения Правителя Ландана Бивио Мортена. Огромное пышное шествие текло по улицам города. Сотни, тысячи людей – горожан, жителей окрестных деревень, гостей из дальних краёв – сопровождали его. Сам Правитель – грузный, с отёкшим синюшным лицом, покрытым мелкими шрамами от когда-то перенесённой болезни – сидел на высоком постаменте, украшенном еловыми ветвями и блёклыми северными цветами, который несли несколько десятков подчинённых. Расшитое бархатное одеяние Правителя добавляло им несколько килограммов работы, и пот тёк по вымученно улыбающимся лицам, несмотря на довольно прохладный день. Рядом, чуть ниже, сидел его сын Юстес Мортен. От отца он унаследовал склонность к полноте, но благодаря своей юности не казался тяжёлым и неповоротливым – просто крупным, с широким, располагающим к себе лицом, которое принимало слащавое выражение каждый раз, когда отец обращался к нему.
Грандиозное шествие проходило через весь город, украшенный лентами и корзинами с цветами, заполненный музыкантами и тележками с едой, и должно было закончиться на главной площади Ландана – Площади Медведя.