Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - стр. 91

– Ты эти упаднические настроения брось! Мы с тобой, брат, еще – о-го-го!

– Нет уж, хрен! Пять месяцев до двадцати пяти календарей, и – баста! Если, конечно, раньше мои архаровцы не сведут меня: либо в могилу, либо под трибунал.

– М-да, наслышан я про ваши подвиги.

– Ну, если уж и до обозных слухи дошли, тогда всё. Пиши пропало.

Синюгин поморщился и посмотрел на приятеля с плохо скрываемой укоризной:

– Паша, ты же в курсе моей истории! Или ты думаешь, мне на самом деле по кайфу этим горюче-смазочным и мясо-молочным хозяйством заведывать?! Я ведь, если ты еще помнишь, опером был! И не самым плохим, надеюсь! – Дмитрий Александрович в раздражении плеснул водки и залпом опрокинул в себя. – А кем в конечном итоге стал?! Завхоз! Плюшкин в погонах! Начальник над ворьем и жульем! Тьфу, мерзость!

– Ты чего разошелся-то?

– А того! «Обозный»!.. К слову, если накосячат твои, Паша, то тебя всего лишь попрут из органов досрочно. Ну не получишь ты в итоге максимальный пенсион. Обидно, конечно, но не смертельно… А вот если на косяках возьмут моих, то я запросто могу сесть. Причем надолго. Потому что в моей епархии воруют все: от прапорщика до подполкана. Причем помногу и почти в открытую. И накласть им с прибором на антикоррупционную политику нашего президента.

– А полковники, получается, уже не воруют? – усмехнулся Жмых.

– Это что, тонкий намек на толстое обстоятельство? А знаешь, Паша, такую поговорку: «Мельник не ворует – люди сами носят»?

– Слыхал.

– Так вот, точнее не скажешь. А как ты хотел? Чтобы я, посреди всего этого дерьма, да весь в белом остался? Достаточно того, что и так каждый день – словно на минном поле. А тут еще это на мою голову… А, ладно, давай ещё накатим.

Они снова выпили. Закусили.

– Ты сейчас упомянул некое «это», – напомнил Жмых. – Я так понимаю, именно ради него ты и организовал сей экстренный слет ветеранов?

– Грубый ты, Паша, очень грубый. На самом деле я действительно давно хотел с тобой встретиться: посидеть, выпить, повспоминать былые деньки… Но ты прав: у меня к тебе просьба. Очень большая, очень личная просьба. Поверь, я бы тебя ни за что не побеспокоил, если бы у меня было к кому обратиться, кроме тебя.

– Дим, давай без любовных прелюдий? Ближе к делу.

– Хорошо, к делу, – вздохнул Дмитрий Александрович. – Тревожно мне, Паша. Не побоюсь этого слова, страшно. Здесь не за себя, конечно, я за своё уже давно отбоялся. За дочку страшно!

– Гопники? Ночные клубы? Наркотики? – навскидку очертил круг возможных молодежных проблем Жмых.

– Нет, в этом плане пока Бог миловал. Тьфу-тьфу… Короче: в прошлую субботу моя единственная, ненаглядная и стервозная дочь Ксения, студентка второго… нет, теперь уже почти третьего курса, убыла на учебную базу Гидромета, в Даймище (это на Оредеже, в районе Сиверской) на практику по экологии. Вместе с двумя десятками таких же половозрелых стерв и оболтусов.