Гнездо орла - стр. 4
А еще я снова убедилась в неразрывности исторических эпох, их документальной перекличке. Я ведь получала разрешение для работы в этом архиве ради совершенно другой информации, так как уже писала роман о молодом Павле, цесаревиче, сыне Екатерины Второй. Я искала письма Екатерины прусскому королю Фридриху, переписку Ивана Шувалова с Вольтером и Дидро, письма елизаветинского министра графа Петра Панина своему брату Никите Петровичу, воспитателю наследника, – по поводу личности и деяний Пугачева. И нашла.
Как такие разные архивы оказались вместе?
А дело в том, что на 50-летие Гитлера Рудольф Гесс преподнес фюреру бесценный подарок – письма Фридриха Великого, кумира Гитлера. Эти письма и стали «мостиком», объединившим архивы столь разных эпох. Письма отлично сохранились, были трижды скопированы, и, надеюсь, хотя бы эти уникальные документы российской истории остались в России и никому не были подарены.
Тогда, на рубеже столетий, все же была возможность проникнуть в нужное хранилище, пусть по рекомендации и по особой милости вторых лиц государства. Заветный допуск, выглядевший, как обычная визитка с надписью от руки поперек печатного текста, выдал мне Геннадий Бурбулис, бывший госсекретарь. Какое он имел отношение к архивному делу? Да никакого! Но у этого интересного человека, как у многих серых кардиналов, было увлечение, которое он не особо афишировал: он настойчиво выискивал всевозможные загадки мировой истории и не менее настойчиво пытался их разгадывать. Он знал и любил архивы и, должно быть, сам провел в них немало времени. Ценил и уважал архивистов. И, безусловно, знал об обещанном Ельциным канцлеру Колю «подарке» в виде семейных и прочих архивов Третьего рейха (я об этом говорю в предисловии к роману «Плачь, Маргарита!») и сделал доброе дело – организовал допуск и работу с этими документами нескольким молодым историкам.
Я в эту команду попала по рекомендации Владимира Васильевича Карпова, владеющего ситуацией. С первой попытки мы получили отказ. Но Владимир Васильевич умел добиваться своего, и он знал об интересе Геннадия Эдуардовича к разгадыванию тайн прошлого. Он снова настоятельно рекомендовал меня как исследователя, сумевшего раскопать ответ на две исторические загадки: про снятый Петром Паниным с шеи Емельяна Пугачёва медальон с младенческим локоном Павла, который с головы внука состригла любящая бабушка Елизавета Петровна; и вторую – из времен Великой французской революции, к которой Бурбулис был более чем неравнодушен. И мне пропуск дали.
В общем, от намерения писать научную или научно-популярную книгу об этом периоде немецкой истории я окончательно отказалась. Второй роман уже начал выстраиваться сам собою, и противиться этому процессу было бессмысленно.