Гнев - стр. 5
Он взял с полки первую попавшуюся книгу. Что-то о ведах.
– У нас все бессистемно расставлено, – сказала Саша. – Надо бы рассортировать по алфавиту и тематике.
– Алфавитно-тематическое распределение – это фашистский способ организации пространства.
– Да что вы такое говорите!
Саша засмеялась.
– Может, и не фашистский, а для деловых особ. Для тех, у кого нет времени проводить в книжном магазине больше пяти минут. Я же люблю потрогать обложку, пробежаться глазами по аннотации. Замечала, что большинство из них пишется дилетантами? – С этими словами Веретинский достал сборник Кинга «Все предельно» в болотного цвета обложке и развернул титульником к Саше. – Великий и ужасный Стивен Кинг, долгих ему лет. Слушай. «Пятнадцать леденящих кровь историй от жестокого и агрессивного эстета тьмы. Пятнадцать дверей в мир страха, боли, обреченности». Дичь.
– Дичь, – сказала Саша.
– Любой мало-мальски разборчивый читатель, воспитанный на классике, после такой аннотации к книге не притронется, – сказал Глеб. – Между тем сборник хорош. Взять хотя бы заглавный рассказ. История о том, как важно правильно распорядиться талантом. Иронично, что творец осознает это только тогда, когда он оброс связями, когда он уже вписан в систему и вовсю разбрасывается своими исключительными умениями. И он вынужден делать запоздалый выбор, на что расходовать остатки опороченного дара.
– Не читала, – сказала Саша. – Заинтриговали.
– Кинг – стоящий автор. Не Гете, конечно, но внимания заслуживает.
– Он модный. Это наталкивает на подозрения. – Саша помедлила. – Так, наверное, некоторые читатели рассуждают.
– «Модный» – точное слово, – сказал Глеб. – Жаль, его испортили. Шекспир, Бальзак, Диккенс, Толстой – эти ребята при жизни считались модными, а теперь недосягаемы для критики.
– Я люблю Диккенса, – сказала Саша.
– И я. Он оптимист.
Веретинский раскрыл наугад тяжелый том «Под сенью девушек в цвету». Глаза выхватили монструозное предложение на полстраницы. Неужели в это вникает кто-то, кроме переводчиков?
– У русских литературоведов есть неприятная черта, – сказал Глеб. – Те книги, которые им неинтересны, они часто объявляют недостойными. В особенности это касается фантастики. В этом чувствуется снобизм. Сколько добротных авторов отвергается с ходу, даже представить страшно. Лавкрафт, Ле Гуин, Саймак, Кинг. Я не утверждаю, что они ровня Хемингуэю, Сартру, Томасу Манну. Суть в том, что эти писатели не заслуживают того, чтобы о них умалчивали.
– Сурово вы литературоведов! – сказала Саша.
– Пока они нас не слышат.
Девушка смущенно улыбалась за кассой.