Гнев - стр. 23
В коридоре хлопнула дверь, щелкнула задвижка. Лида заперлась в ванной.
Это не на пару минут. Значит, Глеба не застанут.
Из ящика в столе извлеклась похудевшая пачка влажных салфеток, пальцы машинально набрали в поисковой строке название заветной группы.
Трепет охватил Веретинского еще до того, как первая фотография попала в поле зрения. Сердце ускорилось, кровь прилила к тазу. Первую порцию свежих девочек Глеб пролистал моментально, не цепляясь за детали. Все равно лица у них почти одинаковые, глуповатые и благостные, разница лишь в прическах и в одежде. Следующий ряд снимков был рассмотрен медленно, придирчиво. Юбка с колготками, юбка с чулками, юбка с носками, шортики, джинсы в обтяжку, платья. Диапазон цветов такой, что хоть карнавал устраивай в честь гетер с кукольными рожами.
Вот. То самое. Грудастая блондиночка в черном и загорелая брюнетка в желтом, на фоне ковра с лисичками. Чулок сполз по бедру, подол задрался, хитрые развратные твари, вам даже притворяться незачем, разрешите вас выебать, с резинкой и без…
За миг Глеб успел поднести салфетку. Его туловище склонилось набок и подергивалось. Увидь Лида со спины – решила бы, будто его инсульт хватил. А он всего-навсего убил очередного ребенка.
Выбор падал на всяких: на обнаженных и на наряженных по всем канонам косплея, на худощавых и на дородных, на симпатичных и на откровенно посредственных, на лесбиянок и на гетеро, на топовых порноактрис и на безвестных дилетанток с домашнего видео; на тех, кто, приклеив на лицо стыдливую улыбку, прячет голую грудь за худой рукой, и на тех, кто с циничным профессиональным безразличием участвует в студийных фотосъемках со специфическими аксессуарами вроде плеток и страпонов; на тех, кто имитирует бурную страсть, и на тех, кто изображает царственную холодность; на тех, кто с чашкой кофе на подоконнике читает Маркеса, и на тех, кто из горла хлещет «Ягу» в падике; на тех, кто стремится к образу прожженной стервы; на тех, кто подражает то ли Лолите, то ли Мальвине и надевает платьица пастельных тонов, голубые носочки и сандалики, тонко играя на сконструированном желании грязно овладеть невинной; на тех, кто смотрит на мир изумленными глазищами через стильные очки с цветными дужками; на девочек, фотографирующих себя в зеркале и алчущих одобрения со стороны; на старшеклассниц, возлежащих в туфлях на парте или поднимающих юбку на перемене; на заядлых фетишисток с накладными ушами, хвостами и рисунками котят на чулках; на спортсменок и на студенток в фитнес-клубе; на улыбчивых оптимисток и на меланхоличных дев; на рыжих, блондинок, брюнеток; на славянок, азиаток и индианок. Если бы каждую из них Глебу предложили отыметь, причем бесплатно, он бы отказался, потому что это – новый вызов, чреватый техническими сложностями, нервозностью и неизбежным разочарованием. При всей своей двинутости Веретинский чувствовал, что пока далек от геронтофилии и педофилии. Он избегал трупов и не сублимировал желание на геев, трансов, животных.