Глизе - стр. 37
Один на один со своими размышлениями, год за годом, он повторял и повторял свой эксперимент, меняя только входные данные, но не сам алгоритм. Откинув эмоциональную составляющую, он заставил себя мыслить здраво: неудача может быть объяснима недостаточным количеством данных. Нужно больше. Чем больше данных, тем выше вероятность вновь получить положительный результат и доказать свою теорию.
Тогда Мирах стал думать, где брать данные, не привлекая при этом лишнего внимания. И нашел способ – направил все силы на официальную научную деятельность и стал выдающимся ученым, который мог получить любые данные в неограниченном количестве без лишних вопросов.
Когда план был осуществлен, и сырье для экспериментов повалило, как из рога изобилия, вопреки ожиданиям профессора, прорыва в секретных исследования не последовало. Все эксперименты проваливались с треском, упорно демонстрируя отрицательный результат.
На этот раз Мирах не стал впадать в отчаяние. За долгие годы упорного труда вера в правильность теории окрепла, превратившись в камень, который не так-то просто сдвинуть с места. Больше он не сомневался и не поддавался унынию, выполняя возложенную самим на себя миссию спокойно и методично год за годом. Профессор посвятил своему призванию всю жизнь, время, силы. Отдал без остатка и сожаления.
Несмотря на высокую популярность среди женщин, которых привлекал не только его экстраординарный ум и высокая популярность, но и внешность: он был высок даже по меркам Глизе, подтянут и хорош собой, семью Мирах так и не построил. Мимолетные романы, случавшиеся в молодости, так ни к чему не привели. Только подчеркнули пропасть между ним и всем остальным миром. Полюбить спутницу сильнее работы он так и не смог, как и уделять должное количество времени. Все его мысли занимали эксперименты, не приносящие никаких результатов на протяжении десятилетий.
Он не помнил ни имен, ни лиц своим милых дам. Это было так давно, что стерлось из памяти, не имея особой значимости, не занимая лишнего, такого ценного, места.
Только одно назойливое воспоминание никак не хотело покидать разум старика, зацепившись своими цепкими костлявыми пальчиками. Звон бьющейся посуды порой так отчетливо и беспардонно возникал в сознании Мираха, будто происходил в реальности как минимум в соседнем помещении. В такие моменты он отвлекался от дел, погружаясь в размышления на тему того, как могла бы сложиться его жизнь, удели он хоть каплю своего драгоценного внимания одной из своих бывших возлюбленных.
Нет, он все сделал правильно. Его цель важнее даже самого теплого семейного очага. К тому же, родственная душа, ради которой можно было пойти на уступки и пересмотреть свое плотное расписание, ему, увы, так и не повстречалась.