Глинтвейн на снегу - стр. 7
А в шесть утра она проснулась от весёлой переклички техничек, ворвавшихся в палату со швабрами. Чашку кофе никто не обещал. Впрочем, до операции нельзя выпить даже глоток воды.
В семь утра пришёл её хирург Родионов, высокий и стройный красавчик лет сорока на вид, от которого веяло вниманием, спокойствием и уверенностью. Спросил о самочувствии, предложил сжать пальцы на левой руке в кулак. Это получалось легко. А вот разводить и сводить их в распрямлённом виде удавалось с большим трудом и не до конца. В этом-то и была проблема, не считая того, что если раньше в мизинце и безымянном пальце периодически «бегали мурашки», а потом это состояние надолго проходило, то весь последний год пальцы были онемевшими постоянно.
– Всё исправим, – пообещал хирург.
«А точно ли именно он будет меня оперировать? – мысленно усомнилась Леденёва. – Я-то как об этом узнаю?»
Через полчаса две медсестры пришли за Надей, она разделась догола, продемонстрировав пышные формы, накинула спереди рубашку, которую велели на спине не завязывать, и улеглась на каталку.
– С Богом, – прошептала Дарья вслед.
В этот момент в палату вошла Валя и спросила:
– А её куда?
– На операцию.
Валя уселась на свою кровать и принялась так отчаянно плакать, что и у Дарьи глаза наводнилась слезами, и она отвернулась к окну, чтобы ещё больше не расстраивать соседку по палате. «Интересно, это я за девочек так переживаю, или себя оплакиваю»? – попыталась она разобраться в своих чувствах. Но тут же чётко решила: «Это жалось к другим, не к себе. У меня операция, по сравнению с ними, пустяковая… Конечно, если можно отнести к пустякам даже самое незначительное хирургическое вмешательство в человеческий организм».
Собравшись с мыслями, Дарья высушила глаза бумажной салфеткой, подала несколько штук Вале, у которой, похоже, ничего нужного в больнице при себе не было, и принялась её уговаривать:
– Не плачь. Сделают тебе операцию – и будешь красавица.
– Я курить хочу, а у меня денег нет.
– Я могу дать тебе сигареты, но тут же нельзя…
В полдень две девушки пришли за Леденёвой, предложив:
– Если у вас есть что-то ценное, возьмите с собой, по пути положим в камеру хранения.
– Нет у меня ничего ценного. Кроме того, я ведь уже через несколько часов вернусь в палату.
Две молоденькие медсестрички (или технички) заговорщически переглянулись. Дашину самоуверенность они явно не разделяли.
Девушки докатили пациентку, которая по пути возмущалась тем, что не разрешили дойти самой, до операционной. И тут подошла пожилая медсестра, открывшая двери и втолкнувшая каталку внутрь. Эта седовласая женщина в очках с толстыми линзами пережала руку резиновым жгутом и принялась безуспешно тыкать шприцом, ворча: «Что-то не получается». Кое-как вколов препарат, она принялась столь же неловко и неубедительно манипулировать кистью руки, пытаясь что-то в неё воткнуть.