Гленнкилл: следствие ведут овцы - стр. 39
– Но он не умер, – сказал Потный. – Всегда был крепкий как бык. Слава богу. Врачи говорят, у него неплохие шансы. Ходить, наверное, уже не сможет. Но главное, что живой.
– Может, он все забыл. После такого-то происшествия… – В голосе Мыльного явно звучала надежда.
– Хэм вспомнит, – сказал Хриплый. – Может, у него в черепушке и не так много происходит, но если что-то туда попало, то выйдет нескоро. Как Джош его напоил в день свадьбы Джорджа… Помните?
Возможно, мужчины кивнули. Должно быть, на лицах мелькнула ухмылка. Разумеется, они помнили. Джош выставлял перед Хэмом рюмки, а Хэм, который обычно не пил, опрокидывал одну за другой. Как же они тогда смеялись!
– Он собственное имя выговорить не мог, а в конце ему на глаз села муха, и он даже не моргнул!
– Джош получил свои деньги за каждую рюмку и еще сверху… Не хотел бы я, чтобы меня так отмутузили. – Потный хихикнул. Остальных он раздражал.
– Когда Хэм очнется, он все вспомнит, – сказал человек с хрипящим дыханием. – И все продолжится!
Они замолчали. Должно быть, кивнули. Потом разошлись в трех направлениях. Тревога улыбнулась и элегантно закружилась, ее грива развевалась вокруг ствола старой липы. Она проводила всех троих до дома.
Липа была очень старой. Раньше она росла в середине деревни и люди плясали вокруг нее. Они приносили ей жертвы, и липа процветала. Она, возможно, успела повидать волков и точно видела волкодавов, которые с новыми хозяевами охотились на дичь, скот и людей. Теперь она стояла одна, деревня от нее отодвинулась. Она все еще цвела. Ее ствол был в обхвате как две овцы. За ним стоял Моппл Уэльский. Он пришел сюда, потому что под деревом чувствовал себя в безопасности. Как в загоне. Он не убежал, когда пришли мужчины. Моппл теперь знал, что побег не имеет смысла. Он просто остался и тихо жевал. И запомнил каждое их слово.
Моппл не думал об этой троице и о Мяснике не думал – только не Мясник! Моппл думал о Тревоге. Мужчин он не видел и узнал о них не много: лишь запахи и интонации, которые доползли до него сквозь густую пахучую листву. Но Моппл видел Тревогу, каждое ее расчетливое движение, так ясно, словно ствол старой липы был из воды. Она была больше овцы и передвигалась на четырех лапах. Большой и сильный хищный зверь с шелковистой шерстью и умными глазами. Моппл не боялся этой Тревоги, это была не его тревога.
Запела птица. Ночная птица. Вечерело. Моппл подумал об остальных овцах и перестал жевать. Внезапно он затосковал по стаду так, что аж плотная шерсть за ушами начала зудеть. Обычно в это время какая-нибудь овца грызла ему холку – и это куда важнее незнакомых зверей и ревущих мясников. Конечно, Моппл помнил, какой дорогой пришел сюда в утреннем тумане, и поскакал домой, радостно подергивая ушами.