Глазопял - стр. 8
Но Софа всегда поддерживала бабку и сразу же докладывала ей о походах деда в чулан, за что, наверно, и достался ей по наследству ген тотальной ревнивицы, который она чтила и лелеяла вместо того, чтоб вырвать из себя, как сорняк, чтоб любящий муж наконец-то спокойно вздохнуть мог.
Глазопялом теперь был Михаил. Выгуливая жену, он наловчился смотреть куда-то в пол. Даже отправляясь в театр или, что еще хуже, на балет, он, чтоб не травмировать Софочку, умудрялся сидеть вполоборота к сцене, разглядывая родинку на щеке жены и сохраняя безучастное выражение лица к постановке, ни в коем случае не комментируя ни замечательную игру актрис, ни шикарные пачки балерин. Если вдруг его заинтересованность переползала на недопустимый уровень по шкале, находившейся в голове у Софочки, сразу же раздавалось злобное шипящее: «Глазопял». И Михаил стыдливо и понуро опускал взгляд, дабы не разжечь семейный скандал.
Так и в этот раз, Софья громко шуршала по откидному столику подносом, разворачивая еду, предоставленную авиакомпанией.
Михаил решил тихонько оглядеться. Внезапный отпуск он уже вдыхал полной грудью и после взлета чувствовал, как опостылевший офис остается все дальше и дальше. Вокруг не было серых пиджаков, замученных лиц коллег и одинаково одетых, почему-то сплошь, как одна, в черные костюмы тучных женщин. В его компании дресс-код как таковой отсутствовал, но женщины все поголовно ходили в черном, будто каждое утро собирались не на работу, а на кладбище. Люди в самолете были веселые, кто-то уже начал отмечать свою поездку на море, кто-то с увлечением болтал с соседом, обсуждая степень отвратительности еды, которая, кстати, была не так плоха. Внезапный толчок в спину отвлек Михаила от интересных наблюдений, и он рефлекторно обернулся.
– Стас, сядь наконец спокойно. – Мягкий женский голос явно кого-то одергивал.
На него уставилась пара темных пытливых глаз довольно рослого шести-семилетнего мальчика, ерзающего на своем месте.
– Мам, ну я ничего не сделал, – мальчик повернулся и снова, не рассчитав расстояние до стоящего впереди кресла, двинул по нему коленкой.
– Простите, – обратилась к Михаилу мама мальчика. – Он так быстро вырос за прошлое лето, что не понимает, что ноги у него уже не как у младенца и что не надо ими колотить впереди стоящее кресло и причинять дяде неудобство.
Последние две фразы женщина явно произнесла своему сыну, продолжая в упор смотреть на Михаила.
Он взглянул на женщину. Скорее всего, она старше его жены, кожа на ее лице отливала каким-то благородным блеском, выравнивая изнутри морщинки, а глаза были точь-в-точь как у сына, темные и пронизывающие. Пшенично-воздушные волосы забавно пушились на макушке. Она вдруг улыбнулась ему и взмахнула головой, отгоняя от глаз длинную челку. Пшеничное облако приподнялось, и волосы послушно приняли нужную форму, повинуясь невидимому женскому волшебству.