Главный редактор - стр. 66
– Откуда узнали?
Тот отметил в ее голосе звенящий металл, но не испуг. А ведь барышня наверняка места от страха не находит. Он оглядел сидящую в кресле, вытянутую в струнку фигуру девочки-подростка и снова подумал, что Мельникова – не просто шанс, а идеальный выбор для задуманного. Глядя в ее потемневшие глаза, которые больше не скрывали бешенства и злобы, он пожал плечами.
– От Петушкова. От кого же еще?
Ее неверящий взгляд впился в него, а с губ непроизвольно слетело:
– Неправда!
– Правда-правда. С учетом специфики профессии, странно, что в вас, Евгения, столько идеализма. По-вашему, Николай Максимович – царь-батюшка или вроде того? Разумеется, о свистопляске с Мирзоевым доложил, куда надо. Не думаете же, что «Точка зрения» принадлежит господину Петушкову? Вы – взрослый умный человек и должны понимать бредовость лозунгов про то, что СМИ – четвертая власть.
– То есть изначально знали про Мирзоева? И стоите за плечами учредителей газеты? И решаете, что выйдет в печать, а что – нет?..
Будто со стороны Женя слышала свои слова, и, когда произносила, они показались верхом наивности. Она лично исписала сотни страниц на тему продажности прессы, подконтрольности властям и диктате цензуры. Но это касалось изданий помельче или вовсе иностранных СМИ. Ни разу не сталкивалась – хотя бы косвенно – с тем, что работала внутри подобной машины. Получается, все, что делала, регулировалось кем-то! Разоблачительные, правдорубные и, казалось, такие настоящие материалы – все «от и до» получали корректуру и одобрение сверху!
Она почувствовала себя дурой. Причем двукратной чемпионкой в соревнованиях по глупости. Во-первых, Петушков водил ее за нос и вдобавок предал. Черт возьми, лично ее! А во-вторых, «Точка зрения» и «Делец» – вольнодумцы среди печатных СМИ, им никто не указ. Это вдалбливали с первого курса. И она, как фанатик, ни разу не усомнилась в своей вере. Где же были разум и критическое мышление? Да, грызня между собой и война за первое место с непременными лазутчиками, контрразведкой и прочим – все было. Но это внутреннее дело. Факт, что война – понарошку, оказался убийственным.
Считалось, разносторонность газеты определялась политикой Петушкова, до которой учредителям дела нет. Теперь же подумалось: а такой ли разносторонней она была? В один миг все, чем болела душа последние семь лет, оказалось глобальным надувательством. И это было даже страшнее, чем угрозы Гречишникова раскрыть махинации с Мирзоевым.
В памяти всплыл образ Анзурат Акобировны, отблеск жаркого пламени в ее глазах и слова: «Мой сын отплатит вам той же монетой. Он не останется в долгу. Это интервью спасет вас». Пророчество престарелой «Кассандры» сбылось, но с точностью до наоборот. Интервью с Мирзоевым стало не билетом в новую жизнь, а «похоронкой».