Главный приз - стр. 5
От двери послышался тихий знакомый смех, и Юлия, оглянувшись, увидела Виктора с дорожной сумкой в руках. Конечно, это и есть его сестра. Это у них фамильное – не помнить, где они раньше с ней встречались.
– Это моя сестра Катерина. – Виктор бросил сумку на полку и сел рядом с сестрой. – Она поссорилась с мужем и ушла от него. Я думаю, до утра. А может быть, даже до конца пути. Мы с ней местами поменялись. Вы не возражаете?
– Нет. – Юлия смотрела на блондинку изучающе. – Я рада.
У Виктора дрогнула бровь, и уголки губ обиженно поползли вниз.
– Это почему же вы рады? Между прочим, Катерина – далеко не подарок. Радоваться абсолютно нечему.
– Есть чему, – Юлия перевела взгляд на него, – когда так жарко.
– Не просекаю логики. – Виктор глянул на сестру. – А ты?
– Иди к нему, – сказала та сердито. – А то еще решит, что мы заодно. И не напивайтесь там.
Виктор театрально вздохнул, поднялся, стянул сверху один из своих пакетов и ушел.
Катерина сидела молча, хмурилась, кусала губы, смотрела невидящими глазами и вдруг сказала:
– Жарко, и поэтому ты рада, что соседка я. Можно спать раздетой. Правильно?
– Да. – Юлия впервые за эти суматошные дни улыбнулась. – Вы психолог.
– Точнее – психиатр. – Катерина тоже улыбнулась и полезла в дорожную сумку. – И не надо на «вы», пожалуйста. Не такая уж я старая. Тебе сколько?
– Двадцать восемь через неделю.
– Ни хрена себе! – удивилась Катерина, оторвалась от своей сумки и обиженно уставилась на Юлию. – Я думала, лет двадцать. Ну, двадцать два… А мне в мае двадцать семь стукнуло. Можно поверить?
– Ты прекрасно выглядишь, – искренне сказала Юлия.
– Косметику сниму – тогда посмотрим, что скажешь.
Катерина с размаху шлепнула на стол объемистую кожаную косметичку и стала вытаскивать из нее какие-то баночки, бутылочки, салфеточки, тюбики.
– С такой жизнью будешь тут выглядеть, – сердито приговаривала она, с остервенением драя лицо тампоном, смоченным жидким кремом. – С такой жизнью надо миллионы в косметику вбухать, чтобы еще хоть как-то выглядеть… – Она на секунду оторвалась от своего занятия, уставилась на Юлию, ожидая вопроса, не дождалась и заговорила дальше: – Мужик меня когда-нибудь доведет. Ничего доверить нельзя. Ну ни-че-го нельзя доверить! Сто раз напомнила: возьми камеру. Сейчас спрашиваю: взял? Говорит: не знаю, наверное, в сумке поищи. Я говорю: что значит – не знаю? Что значит – не знаю, если я сто раз напоминала! А он говорит: что ж ты сама не взяла? Нет, ты представляешь?! А почему это, интересно, я должна обо всем думать? – Она замерла, прислушиваясь, и раздраженно скомкала бумажную салфетку, которой только что собиралась вытереть лицо. – Уже ржут. Представляешь? Плевать им на нас.