Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - стр. 29
Выходит, что в пьесе «Баня», «чиновник», чья карьера никак не складывалась, мстил удачливому «художнику»? Но даже если это и так, в этом ничего осуждающего «командно-административную систему» по-прежнему нет.
Приглядимся к главным отрицательным персонажам «Бани» Все они: Победоносиков, Оптимистенко,
Мезальянсова, Понт Кич и Иван Иванович – люди своего времени. Они руководствуются обычаями и правилами той эпохи, в которой живут. И коммунизму 2030 года, в который Маяковский пытался «увезти» своих героев, они не нужны. Как и Присыпкин – он ведь тоже вызвал оторопь у жителей 1979 года, когда его неожиданно разморозили.
Впрочем, эти персонажи не очень-то и рвутся в коммунизм. Они и в своём времени прекрасно себя чувствуют. И это тоже сразу становится ясно после ознакомления с двумя первыми действиями пьесы. Поэтому «Баня», с точки зрения человека, хотя бы немного разбирающегося в вопросах драматургии, является всего лишь набором зарисовок, эскизами сцен будущей пьесы, над которой предстоит ещё много работать.
Пьеса Сельвинского сценические правила соблюдала. Но её автор, видимо, надеялся, что тупые и недалёкие цензоры не поймут его шуток и подковырок. Однако в Главреперткоме поняли всё. И пьесу запретили.
Интересно отметить, как на этот запрет отреагировал Маяковский. В его записях к выступлению на пленуме Рефа 16 января 1930 года отмечено: «Запрещ<ены>» и перечислено пять названий пьес, не допущенных цензорами к постановке. Последней идёт «Система Лютце» – явно пьеса Сельвинского. Ей предназначались слова, которые предстояло высказать на пленуме:
«Нам нужно не то, чтоб таскались с идеями по сцене, а чтоб уходили с идеями из театра».
Какие «идеи», по мнению Маяковского, зрители должны были выносить из театра, просмотрев его «Баню», и что вообще хотел сказать её автор на самом деле, вот это нам и предстоит выяснить.
«Машина времени»
О том, что Маяковский в Бриках души не чаял и что он, не посоветовавшись с ними, шагу ступить не мог, сказано и написано очень много. Прежде всего, самими Бриками, а вслед за ними – и целой армией маяковсковедов, создававших свои многостраничные труды, в которых пересказывались слова всё тех же Осипа Максимовича и Лили Юрьевны.
Могут сказать, что есть письма и телеграммы Маяковского, в которых он объясняется в любви Лили Брик и демонстрирует своё самое дружеское отношение к Осипу Брику. Да, такие послания существуют. Но, возможно (и мы уже говорили об этом), Владимир Владимирович просто не мог или не хотел откровенно высказывать то, что было у него на душе, и все его любезные изъяснения вынужденные.