Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам - стр. 69
гуляки часами жаркими,
в моднейших шляпах, / в ботинках носастых,
этакими парижаками».
Затем поэт восхищается Парижем («я Париж люблю сверх мер») и наставляет молодых людей словами, которые, надо полагать, и насторожили Раковского:
«Смотрите на жизнь / без очков и шор,
глазами жадными цапайте
всё то, / что у вашей земли хорошо
и что хорошо на Западе».
И хотя юношество зазывалось абсолютно советским (пролетарско-большевистским) призывом («Товарищи юноши, / взгляд – на Москву, на русский вострите уши!»), завершался стих строками, которые, видимо, особенно возмутили советского полпреда:
«Москва / для нас / не державный аркан,
ведущий землю за нами,
Москва / не как русскому мне дорога,
а как огневое знамя!..
Три / разных капли / в себе совмещав,
беру я / право вот это —
покрыть / всевозможных совмещан.
И ваших / и русопетов».
Получалось, что Маяковский, взяв на себя «право крыть» омещанившихся сограждан, обращался и к тем, кто проживал на Западе (к «вашим»), и к тем, кто жил в стране Советов (к русакам-«русопетам»).
Не трудно себе представить, как хлёстко отчитал поэта полпред Христиан Раковский, назвав его стихотворение реакционным и идеалистичным.
И сразу возникает предположение: а не придумана ли беспартийность Маяковского в ОГПУ? Лубянке гораздо больше подходил поэт, который не был членом партии, и которого время от времени пощипывали критики в центральных газетах. Гепеушники считали, что так ему будет легче странствовать по свету. И внушали Маяковскому, что именно такой его образ согласован с ЦК. А время от времени из ОГПУ шли рекомендации в редакции газет и журналов, что пора, мол, выплеснуть на стихотворца-лефовца очередной ушат критики.
Задумаемся над этим предположением.
«Поп» или «мастер»?
В тот момент широко распространялась книга-памфлет «Маяковский во весь рост», написанная поэтом Георгием Аркадьевичем Шенгели, председателем Всероссийского союза поэтов. В этой книге творчество поэта-лефовца оценивалось резко отрицательно. А поскольку она являлась текстом доклада Шенгели, и с подобными докладами тот продолжал выступать, Маяковский написал стихотворный ответ под названием «Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели» и впервые прочёл его в Харькове 22 февраля 1927 года. Стих начинается так:
«Я тру / ежедневно / изморщенный лоб
в раздумье / о нашей касте,
и я не знаю: / поэт – / поп,
поп или мастер.
Вокруг меня / толпа малышей, —
едва вкусившие славы,
и волос / уже / отрастили до ушей
и голос имеют гнусавый.
И, образ подняв, / выходят когда