Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам - стр. 46
«Алексей Максимович, / как помню, / между нами
что-то вышло / вроде драки / или ссоры.
Я ушёл, / блестя / потёртыми штанами;
взяли Вас / международные рессоры».
Затем поэт, якобы сожалевший об отъезде писателя из страны Советов, напрямую задавал обосновавшемуся в Италии «буревестнику революции», животрепещущий вопрос (как «писатель» – «писателю»):
«Очень жалко мне, товарищ Горький,
что не видно / Вас / на стройке наших дней.
Думаете – / с Капри, / с горки
Вам видней?»
И Маяковский принимался рассказывать, как трудно ему вместе с немногочисленными соратниками создавать литературу страны Советов:
«Одни мы, / как ни хвалите халтуры,
но, годы на спины грузя,
тащим / историю литературы —
лишь мы / и наши друзья.
Мы не ласкаем / ни глаза, / ни слуха.
Мы – / это Леф, / без истерики – / мы
по чертежам / деловито / и сухо
строим / завтрашний мир».
Упрекая Горького в том, что он не участвует в этом строительстве «завтрашнего мира», Маяковский упомянул и о себе лично (этими строками стихотворение завершается), с гордостью заявив:
«Делами, / кровью, / строкою вот этою,
нигде / не бывшую в найме, —
я славлю / взвитое красной ракетою
Октябрьское, / руганное / и пропетое,
пробитое пулями знамя!»
Это стихотворение газета «Известия ЦИК» отказалась печатать. Категорически. И в середине сентября 1926 года на организационном собрании сотрудников «Нового Лефа» Владимир Владимирович заявил, что хочет опубликовать «Письмо Горькому» в первом номере готовившегося к выпуску новолефовского журнала.
А что в это время происходило в стране Советов?
Советские будни
Двадцатишестилетний секретарь политбюро Борис Бажанов писал:
«Я очень скоро понял, какую власть забирает ГПУ над беспартийным населением, которое отдано на его полный произвол. Также ясно было, почему при коммунистическом режиме невозможны никакие личные свободы: всё национализировано, все и каждый, чтобы жить и кормиться, обязаны быть на государственной службе. Малейшее свободомыслие, малейшее желание личной свободы, и над человеком – угроза лишения возможности работать и, следовательно, жить. Вокруг всего этого – гигантская информационная сеть сексотов, обо всех всё известно, всё в руках у ГПУ».
Напомним, что слово «сексот», означающее «секретный сотрудник» было придумано и введено в оборот в самом конце XIХ века начальником Московского охранного отделения Сергеем Васильевичем Зубатовым.
Борис Бажанов:
«И в то же время, забирая эту власть, начиная строить огромную империю ГУЛага, ГПУ старается как можно меньше информировать верхушку партии о том, что оно делает. Развиваются лагеря – огромная истребительная система – партии докладывается о хитром способе за счёт контрреволюции иметь бесплатную рабочую силу для строек пятилетки; а кстати, “перековка” – лагеря-то ведь “исправительно-трудовые”; а что в них на самом деле? Да ничего особенного: в партии распространяют дурацкий еврейский анекдот о непманах, которые говорят, что “лучше воробейчиковы горы, чем соловейчиков монастырь”.