Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам - стр. 34

Не меньший интерес представило и второе отделение вечера, на котором Маяковский с большой выразительностью и с чувством такта прочёл ряд своих новых стихотворений.

Имел шумный успех и наш местный поэт – Кирсанов, читавший свои стихи».

К двадцатилетнему одесситу Семёну Исааковичу Кортчику, выступавшему под псевдонимом Кирсанов, Маяковский приглядывался очень внимательно.

25 июня Владимир Владимирович вновь выступил в Летнем саду имени Луначарского, но на этот раз в крытом театре. 26-го встретился с рабкорами в редакции одесских «Известий». А 27 июня состоялось последнее выступление поэта – всё в том же Летнем саду, но уже в театре «Дворец моряка». Хотя местные «Известия» разрекламировали лекции Маяковского, что называется, по самому высокому разряду, одесситы на этот вечер валом не валили.

В «Хронике жизни и деятельности Маяковского» никаких комментариев об этом мероприятии нет. А между тем оно стало для поэта судьбоносным – так, во всяком случае, считал Павел Лавут, тогда мало кому известный 28-летний актёр, который в декабре 1921 года познакомился с поэтом в Харькове на вечере «Дювлам».

Вот что написал Лавут о том, что происходило 27 июня в Летнем саду:

«Дворец моряка. Народ собирался туго. Высокий, широкоплечий человек с внушительной палкой в руках шагал по пустой сцене. Он нервничал. В углу рта – папироса. Не докурив одну, он прикуривал от старой новую, не найдя урны, бросал окурки в угол и тушил ногой».

Звучит забавно, но в сочинённых через два года (в июне 1928-го) «Пожарных лозунгах» есть и такие строчки:

«Курящий на сцене — / просто убийца.

На сцене / пожар / моментально клубится».

К счастью, на этот раз пожара на сцене не возникло. А после окончания вечера Лавут подошёл к Маяковскому и сказал, что народу в зале было маловато не из-за того, что одесситы не любят стихи, и из-за плохой организации самого выступления. И предложил свою помощь в этом деле. Владимир Владимирович согласился.

«Я предложил ему закрепить наши деловые отношения документом, который может пригодиться в поездках.

– Не советую, – ответил он. – В дальнейшем знайте: если я подпишу договор, могу и не выполнить. А устно никогда не подведу».

Сразу вспоминается договор, который Маяковский заключил с театром Мейерхольда на «Комедию с убийством», но пьесу не написал.

Почему? Вроде бы, разные житейские заботы помешали.

Но вспомним, что в конце сентября 1925 года находившегося в Америке Владимира Маяковского пригласили в лагерь «Нит гедайге», устроенный под Нью-Йорком еврейской газетой «Фрайгайт». В лагере готовились отметить иудейский праздник Йом-Киппур («День Искупления» или «Судный День»), и советский поэт вместе со всеми (именно так объявила газета «Фрайгайт») собирался прочесть молитву Кол Нидре (в буквальном переводе «