Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам - стр. 21
Зал был уже почти полон…
Публика осмелела, из зала несутся на сцену реплики, замечания, вопросы. Вечер называется "Лицо литературы СССР"».
Галина Катанян:
«Маяковский читает свои стихи…
Как описать, с чем можно сравнить это?..
У него глубокий бархатный бас, поражающий богатством оттенков и сдержанной мощью. Его артикуляция, его дикция безукоризненны, не пропадает ни одна буква, ни один звук».
Среди других было прочитано стихотворение, написанное во время возвращения из Америки – «Домой». Галина Катанян:
«Одно стихотворение – но сколько в нём смен настроений, ритмов, тембров, темпов и жестов! А строки
"Маркита, / Маркита, / Маркита моя,
зачем ты, / Маркита, / не любишь меня…"
он даже напевал на мотив модного вальс-бостона.
Конец же
"Я хочу быть понят моей страной,
а не буду понят — / что ж?!
По родной стране / пройду стороной,
как проходит / косой дождь" —
он читал спокойно, грустно, всё понижая голос, сводя звук на полное пиано. Впечатление, произведённое контрастом между всем стихотворением и этими заключительными строками, было так сильно, что я заплакала».
Василий Катанян:
«Его спрашивают:
– Как вы относитесь к Демьяну Бедному?
– Читаю, – ответил Маяковский.
– А к Есенину (прошло два месяца со дня его смерти)?
– Вообще к покойникам я отношусь с предубеждением.
– На чьи деньги вы ездите за границу?
– На ваши.
– Часто ли вы заглядываете в Пушкина?
– Никогда не заглядываю. Пушкина я знаю наизусть.
Девушке, которая то и дело передаёт ему записки на сцену, он говорит:
– Кладите на рояль. Когда наполнится, я их вместе с роялем возьму.
После вечера снова несколько извозчиков. Уже прямо на вокзал».
Снова Москва
28 февраля 1926 года в Ленинграде у Надежды Сергеевны Аллилуевой, жены Иосифа Сталина, родилась дочь, которую родители назвали Светланой. Девочка родилась в Ленинграде, куда Надежда Сергеевна для этого уезжала.
Борис Бажанов:
«Когда она вернулась, и я её увидел, она мне сказала: “Вот, полюбуйтесь моим шедевром”. Шедевру было месяца три, он был сморщенным комочком. Это была Светлана. Мне было разрешено в знак особого доверия подержать её на руках (недолго, четверть минуты – эти мужчины такие неловкие)».
Страна о рождении дочери Сталина, конечно же, ничего не знала – ведь отец новорождённой в тот момент ещё не стал вождём всех времён и народов.
А Маяковский в начале марта вернулся в Москву. И сразу узнал, что говорилось о судьбе поэтов-лефовцев в письме Асеева, которое было передано члену политбюро Льву Троцкому. В письме были такие строки:
«Печально и безрадостно отцветает молодость Василия Каменского, поэта исключительного темперамента и эмоциональной одарённости…