Главная роль – 3 - стр. 17
Слуги с поклоном открыли перед нами двустворчатые двери, и в тусклом, вечернем свете из окон, по пушистым коврам, стараясь не крутить башкой на убранство – подразумевается, что я здесь не раз бывал, я прошел через вереницу комнат: гостиная, приемная, кабинет, бильярдная, курительная комната с камином, и остановился перед спальней, дав императорскому обер-камергеру представить нас Александру. В дальнейшем этого не потребуется – просто день необычный, меня же впервые представляют в качестве наследника.
В спальне было душно – любят хроноаборигены при любой болячке закрывать окна да топить изо всех сил. Стены слева и справа оснащены окнами, дальняя от входа стена – камином с висящими над ним охотничьими трофеями. Медведь, волк, лиса – охотиться знать очень любит, но, если в прошлые века это работало в качестве тренировки и для демонстрации личной удали, теперь практической пользы это вообще не несет – чистый досуг. Императорской охотой заведует отдел Министерства Двора – Егермейстерская контора. Охотничьи угодья в их распоряжении огромные, дичь с них, помимо работы «мишенями», поставляется к столу Императора и Великих князей. К услугам высокородного охотника соколы, собаки, куча заточенных под охоту «юнитов», и вся эта машина неплохо сосет деньги из казны. Содержание Двора целиком обходится государству примерно в десять миллионов рублей в год, и от этого у меня чешутся руки – здесь оптимизация и рационализация нужны в первую очередь!
Александр III Александрович, император Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский и прочая и прочая, выглядел плохо: лежа на перинах под одеялом в кровати с балдахином, он тяжело дышал, потел лысиной и лицом и смотрел на нас мутными глазами, вымучив слабую, но очень душевную и любящую улыбку. Стоящий на прикроватном столике пузырек с надписью «Лауданум» объяснял мутность взгляда в полной мере, и я никоим образом не осуждаю Александра за «бесово зелье» – перелом шейки бедра очень болезненный, и остаток своих дней Императору придется учиться жить с болью. Что ж, если обрубить остатки человечности, такой расклад вполне приемлем и даже, прости-господи, полезен – от Александра мне нужны только подписи в подсунутых мною бумагах, и в опиумном дурмане «закорючку» он поставит еще охотнее – чисто на доверии, не желая вдаваться в нюансы. О двух концах палочка, и мне придется как следует поработать с имеющими доступ к «телу», чтобы императорская подпись не появилась там, где не надо.
Императора наблюдали аж четверо лейб-медиков – сопровождавший нас в Путешествии и типа вылечивший меня Алышевский среди них был, как бы продемонстрировав собственный карьерный рост – допущен к Самому, а значит жизнь удалась. Доктора поклонились, и, повинуясь кивку Дагмары, покинули спальню. Дверь за ними закрылась, и на меня, что называется, накатило – нифига себе, это же настоящий русский царь передо мною! Последний нормальный Романов, даром что сломался, даже в таком плачевном виде вызывал у меня странный для выросшего в «прогрессивные» времена человека трепет. На подгибающихся ногах я пошел к кровати.