«Гласность» и свобода - стр. 23
Но Мераб со стоящим у него за спиной Звиадом положил мне на стол заявление о том, что покаяние Звиада было их совместным продуманным решением, нужда в котором объяснялась необходимостью сохранения демократического движения в Грузии. Отказать Мерабу в публикации я не мог, и заявление появилось в седьмом номере «Гласности».
Лара Богораз, усмехнувшись, сказала по этому поводу:
– Это как в грузинском анекдоте. Во время застолья кто-то пукнул. За столом было много людей, говорили, шумели, кто-то сидевший рядом это услышал, большинство – нет. Но тамада встал и благородно воскликнул: «Мы все клянемся, что считаем пук нашего дорогого друга Гиви небывшим».
Со времени покаяния Звиада прошло уже много лет, о нем забыли, да и относились к таким вещам довольно спокойно – не все в силах выдержать тюрьму, и нельзя от человека этого требовать.
«Свободные» государственные СМИ и Сумгаит
В «Гласности» никогда всерьез не комментировали, казалось бы, такие свободные и даже критические (да и как скажешь иначе в сравнении с предыдущими годами) материалы газеты «Московская правда», передачи «Взгляд», «Время», некоторые сводки новостей. Там работали славные ребята, комсомольцы и молодые члены партии из особо привилегированного и доверенного Иновещания Всесоюзного радио, большинство из которых (были они, конечно, разными, что и проявилось потом в их судьбах) хотели воспользоваться внезапно дарованной им свободой – но что они понимали в окружавшем их бурном мире? Да и те, кто внезапно даровал им ненадолго эту свободу (председатель Гостелерадио генерал-лейтенант КГБ Аксёнов), хорошо понимали, что ничего дурного эти веселые ребята не сделают, что они свои, воспитаны советской властью и не зря попали (были хорошо проверены перед этим) сперва на Иновещание, а потом и на телевидение.
Да, эти хорошо воспитанные ребята вполне понимали (при всем своем веселье) правила игры. Им не приходило в голову хотя бы цитировать (я уж не говорю – регулярно приглашать) вполне умеренных сторонников Горбачева: Андрея Сахарова, Ларису Богораз, Сергея Ковалева. Но что было гораздо хуже – их, глашатаев свободы, совершенно не интересовали политические лагеря, и что было уж совсем непростительно – они в упор не видели разлившегося по стране моря свободной самиздатской печати. А между тем именно там был весь народ со множеством своих проблем и несчастий; именно туда попадали все новые, «непроходимые» в советской печати результаты научных диспутов в академических городках о будущем экономики, внешней и внутренней политике и даже новых формах искусства. Ни разу эти свободные молодые люди не заметили травлю, которой неуклонно подвергались их менее воспитанные властью коллеги. Им даже в голову не приходило хотя бы упомянуть такую знакомую аббревиатуру: КГБ. Лучшие из них теперь говорят в редких интервью, что ничего не понимали, не использовали свои возможности так, как следовало, но большинство славят ту свою, прежнюю, предоставленную им КГБ свободу, стараясь не вспоминать о доверии, оказанном им КГБ. Потом они все перешли на НТВ под прямое покровительство генерала КГБ Филиппа Бобкова, заместителя Гусинского. Впрочем, если бы они были иными, более сообразительными и жесткими, с ними боролись бы так же, как с нами, и той свободы, которой они пользовались, у них бы не было. А ведь они очень многое видели, но даже сейчас, многое понимая, никто из них не описал то время.