Гламорама - стр. 88

на другой стороне улицы, а над дверью на самой крыше здания возвышается огромный рекламный щит, на котором печатными черными буквами написано «ТЭМПУРА». Но тут некто кричит «Стоп!», и все оживает – шумит стройка нового магазина сети Gap у меня за спиной, пищит пейджер – на нем по какой-то странной причине высвечивается телефон ресторана Indochine, – этот-то звук и заставляет меня направиться к телефонной будке, где, перед тем как набрать номер, я представляю себе обнаженную Лорен Хайнд, которая идет ко мне через холл номера люкс в отеле Delano с намерениями столь серьезными, что оценить до конца всю их серьезность я не способен. Элисон снимает трубку.

– Я хочу заказать у вас столик, – говорю я, пытаясь изменить голос.

– Мне нужно сказать тебе что-то важное, – говорит Элисон.

– Что? – Я делаю вид, будто сглатываю слюну. – Т-т-ты раньше была мужчиной?

Элисон ударяет трубкой по какой-то твердой поверхности.

– Ах, извини, меня вызывают к столику, мне пора идти.

– По звуку не похоже на, эээ, вызов, зайка.

– Это новый звонок такой. Он симулирует звук, который возникает, когда женщина, уставшая поддерживать отношения с бестолковым идиотом, в гневе бьет трубкой по стене.

– Ты очень доходчиво объясняешь, солнышко, очень доходчиво.

– Я хочу, чтобы ты явился сюда в течение двух минут.

– Я в запарке, зайка, я в дикой запарке!

– Что у тебя там такое? Обращение к нации, что ли? – отрезает она. – Подними задницу и будь здесь немедленно.

– У моей задницы, эээ, совсем другие планы.

– О господи, Виктор, эта многозначительная пауза, наполненная мычанием, означает только одно: у тебя свидание с этой твоей идиоткой.

– Зайка, увидимся вечером, – изображаю я натужное мурлыканье.

– Слушай, я отлично знаю номер Хлои, могу позвонить прямо сейчас и…

– Ее нет дома, горгона.

– Ты прав, ее нет дома, она в баре Spy снимается в рекламе для японского телевидения, и…

– Черт тебя подери, Элисон, ты…

– …я в настроении испортить всем нам жизнь по-крупному. И меня необходимо срочно вывести из этого настроения, Виктор, – предупреждает Элисон. – Иначе я действительно испорчу все по-крупному.

– Ты такая стерва, зайка, что слушать тошно, – вздыхаю я. – Ой-ой-ой! Последнее восклицание типа подчеркивает мою мысль, – разъясняю я.

– Ах, Хлоя, это был сплошной ужас! Он набросился на меня. Он вел себя как последняя un animale[78]. Он говорил мне, что он тебя даже вот ни чуточки не любит!

– Что ты от меня хочешь, в конце-то концов, зайка?

– Я просто больше не хочу ни с кем делить тебя, Виктор, – говорит Элисон с безразличным вздохом. – Я на сто процентов уверена, что пришла к этому заключению во время показа коллекции