Гимн жизни - стр. 7
Грешница
В чем вина ее? Объясните мне.
В том, что Господа не послушалась?
Что года пролетели, как в страшном сне,
И всю жизнь среди грешников мучилась?
Что желала прожить отведенный ей срок
Там, где жизнь началась ее горькая?
Что судьба была тяжкой, как рабский оброк,
И всегда поднималась лишь с зорькою?
Так за что ее превратили во столп?
За какие грехи наказание?
Для чего выставлять на осмотр для толп?
Ведь естественно было желание.
Ведь хотела она лишь на дом свой взглянуть,
Попрощаться с родимой Отчизною…
Но лишь бросила взгляд, не успела моргнуть,
И оделась соленою ризою.
И стоять ей века за ошибку свою,
Без движения и без дыхания,
В этом голом, далеком, пустынном краю,
В наказание за ослушание.
Веник
Все чаще мне начинает казаться, что жизнь человеческая похожа на веник: когда ты покупаешь его в магазине, он нов и «полон сил». На него приятно смотреть, он может выполнять свои обязанности практически безупречно, и тебе не нужно ставить его в самый дальний угол, чтобы не смущать свой взор.
Проходит время. Веник уже не настолько «молод», как раньше, его прутики начинают выбиваться из общей массы и иногда даже падают на пол. Чем чаще ты его используешь, тем непрезентабельней становится его вид, он растрепывается все больше, и ты стараешься поменьше смотреть в его сторону, не хочешь портить себе настроение, смотря на него. Все чаще у тебя появляются мысли о необходимости покупки нового «инструмента».
С каждым месяцем размер веника все уменьшается, прутья выскальзывают из-под ниток все чаще, и ты уже не понимаешь, чего в доме больше: пыли или этих самых прутьев. Веник становится все «ниже», использовать его уже не настолько удобно, как раньше.
Ну и наконец, наступает такой момент, когда ты выбрасываешь его, своего «верного товарища», и покупаешь новый…
Сонет
Соблазнов многих мудро избегая,
Хочу сказать одно – тебя люблю.
Одну тебя, и не нужна другая.
"Не покидай меня!" – в слезах молю.
Ты только для души моей отрада.
Что без тебя мне жизнь? – Презренья миг!
Ты мне и горе, и любви услада.
Мне жаль того, кто так и не постиг
Любви земной и яд, и наслажденье,
Кто отказался от таких чудес,
Не испытал душевного волненья
И после смерти в воздухе исчез.
Секрет тебе открою свой простой:
Я не умру, ведь я любим тобой!
Не пара
Пожалуйста, только живи,
Ты же видишь, я живу тобою,
Моей огромной любви
Хватит нам двоим с головою.
Земфира
Вера созрела рано. Может, дело было в инвалидах-родителях, часто нуждавшихся в помощи со стороны, может – в «мнении» общества, постоянно «жалевшего» ребёнка, а может, изначально в Веру была вложена душа зрелого человека. Кто знает… Но уже в четырнадцать лет девчушка начала задумываться над темами, которые многим ее сверстницам вообще не приходят в голову. Внимательный подросток замечал и яркую любовь матери, и снисходительное, чуть свысока, чувство отца к ней, и жалость со стороны обеих бабушек, и легкую грусть в глазах дедов. Слишком многое замечал подросток, тем более жила семья в небольшом южном городке, рядом с морем и горами. Про такие места обычно говорят: здесь все знают друг друга. Ну, может, и не все. И не знают точно. Но вот сплетни ходили. За спиной, как обычно. Хотя некоторые кумушки не стеснялись и в лицо пожалеть девочку, которой уже в отрочестве пришлось принять на себя заботу о близких родственниках.