Гимн жизни - стр. 4
Да? Ну ладно, как скажете.
Влезать в Веркино старье не хотелось, поэтом к мерсу, ждущему у ступенек дома, вышла, в чем была: в халате. Впрочем, Мишка, очередной шкафообразный «товарищ», бритый наголо, как «бойцы 90-х», к моим маскарадам был привычный: открыл дверь мне, потом уселся за руль. Ехали молча. А о чем еще говорить с такой обалдуйкой, как я?
Высокий трехэтажный дом из белого кирпича встретил беглянку с обычным своим достоинством. А говорят, у домов души не бывает. Чушь. Наш точно настоящий аристократ в сотом поколении.
Мать отделалась уже привычными стенаниями на тему непутевой дочери: ей, вишь, женихов подсовывают, один краше другого, а она, обормотка, сбегает каждый раз, не понимает своего счастья. Я делала вид, что слушаю, а сама мечтала поскорей до своей комнаты добраться да выспаться нормально.
Моя любимая кроватка из дуба с новеньким матрасом и цветастым покрывалом радостно раскрыла объятия. Ура, да здравствует крепкий и здоровый сон!
– Выспалась? – Отчим смотрел с насмешкой. Я только вздохнула. И выспалась, и в ванной отлежалась, и даже накраситься успела.
– Сегодня поедешь со мной. Я нового режиссера нанял. Познакомишься с будущим начальством.
Упс. Я со старым только недавно сработалась. А тут новый. Ладно, как скажете.
Шерстяное платье чуть ниже колена, сапоги, шуба из норки. Вот она я. Любите и жалуйте.
Охранник отчима, «шкафчик» Валера, услужливо открыл двери лексуса. Через несколько минут мы уже заходили в одно из зданий. Сейчас поднимемся на второй этаж, найдем этого режиссера…
– Пап…
– Слышу.
Действительно, крики, шум и ругань, доносившиеся сверху, только глухой не услышал бы. Кого там убивают? И где потом труп прятать?
– Сан Саныч, это невозможно! Работнички, чтоб их! – Нам навстречу, на лестничный пролет, сбежал вниз высокий худощавый мужчина с черными как смоль волосами, полными чувственными губами и горящими синими огнями глазами. Ой, мамочки…
– Надя, знакомься, – чуть иронично улыбнувшись, повернулся ко мне отчим. – Это и есть наш новый режиссер, Антон Михайлович Порошин.
Ага, угу… Ой, глазки какие… Что там «папочка» насчет свадьбы твердил все это время? Уже хочу! Антоша… А имя-то какое… «Я летаю. Я в раю».
Ночные мысли
Ночи синие чернила
Падают на спящий город.
Я спешу к подруге милой,
Вновь презрев и страх, и холод.
Да, на улице опасно,
И не раз уже порою
Мне мерещился напрасно
Чей-то нож. То Ночь игрою
То лукавой, то жестокой
Искажает ощущенья.
Ночью путник одинокий
Чувствует, что нет спасенья,
Что вокруг одни громады
Равнодушных белых зданий,
Видит он одни преграды,