Гиллеспи и я - стр. 58
Проведя ночь в бесплодных раздумьях, я решила, что должна увидеть карикатуру своими глазами. Я написала Финдли письмо с пометкой «срочно», притворившись, будто хочу заказать у него портрет, и в воскресенье утром лично доставила конверт в новое, в итальянском стиле здание на Уэст-Джордж-стрит, где располагалась редакция «Тисла». В ответ я надеялась получить приглашение в мастерскую, правда, еще не решила, что буду делать дальше. Почему-то я представляла Финдли неряхой, повсюду бросающим свои работы, и предполагала, что рисунок с Недом и Кеннетом может валяться на виду. Мне хватило бы и беглого взгляда, чтобы оценить, насколько он опасен, и при необходимости я была готова задействовать весь свой дар убеждения, чтобы оградить друзей от скандала.
Судя по всему, Финдли зачем-то заходил в редакцию в воскресенье, потому что ответ я получила в понедельник утром. Он сообщал свой адрес и приглашал к себе домой во вторник, в три часа. Конечно, я предпочла бы встретиться раньше – во вторник после обеда меня ждал сеанс с Энни. Вдобавок, неизвестно, почему Финдли явился в редакцию в выходной. А вдруг он оставил там законченную карикатуру? Не желая казаться торопливой, я написала, что принимаю приглашение, и приготовилась ждать.
Нет нужды подробно описывать встречу со «стариной Финдли-Биндли». В его доме на Смит-стрит-саут, хоть и довольно просторном, было грязно, сыро и затхло, неопрятный красноносый слуга выглядел так, будто несколько дней провалялся пьяным в канаве, да и сам художник оказался весьма неприятным типом. Мастерская находилась в глубине дома, в комнате с большими окнами. Там было на удивление пустынно: папка на столе, дюжина полотен у стены и ничего похожего на карикатуру. Боюсь, я плохо скрывала нетерпение, пока Финдли расставлял картины – в основном бездарные натюрморты с фруктами и тушками фазанов, годные разве что для росписи чайных подносов.
Таким образом, завладеть карикатурой оказалось не так-то просто. Чтобы убедить Финдли покинуть мастерскую, мне пришлось сделать вид, будто я слышала грохот в коридоре. Недоверчиво хмыкнув, он вышел, и я бросилась к портфолио. Понимая, что времени в обрез, я потянула за тесемки и распахнула папку. По счастью, на самом верху стопки рисунков лежала пресловутая карикатура.
Полагаю, спустя столько лет я могу позволить себе привести описание. Финдли изобразил братьев Гиллеспи в мастерской. Нед стоял у мольберта рядом с картиной «У пруда». Он выглядел весьма несчастным, быть может, из-за соседства с братом, одетым в нижние юбки и капор. Щеки Кеннета были нарумянены, над губой красовалась мушка. В одной руке он держал платье, а другой дергал Неда за полу куртки. Рисунок назывался «Вонючка и брат», а ниже, в рифму с заголовком, располагалось восклицание Кеннета: «Недди, милый, как тебе наряд?»