Гиллеспи и я - стр. 53
Получше узнав семью, я заметила, что Энни довольно близка с деверем. В отличие от мужа, Кеннет был ей ровесником – всего на три месяца старше, – и они вечно вели себя, как заговорщики: то обменивались многозначительными взглядами, то хихикали в кулак каким-то шуткам, ведомым только им одним. Новости о Кеннете и карикатуре явно расстроили Энни. Но почему? Что такого ей известно, чего не знают остальные?
В надежде растормошить ее я сообщила, что недавно видела Кеннета на Выставке в дурном расположении духа. Я немного покривила душой – на самом деле он шел по тропе вдоль реки и с безмятежным видом швырял в воду камешки. Просто мне хотелось разговорить Энни.
– Так странно, – сказала я. – Прошел мимо и даже не глянул на меня. Похоже, он был глубоко погружен в раздумья. Интересно, о чем?
– Наверное, не заметил вас, – отозвалась Энни.
– Он казался почти испуганным. Ему свойственны перепады настроения?
– Вроде бы нет.
– Кеннет зашел в «Какао-хаус» – он часто туда заглядывает, поболтать с официантками.
Энни пожала плечами.
– Боже правый! – воскликнула я. – Уж не в этом ли его секрет?!
Она опешила.
– Что вы имеете в виду?
– Тайный роман – с одной из девушек в «Какао-хаусе»!
Энни рассмеялась и, чуть порозовев, наклонилась к холсту так, что он закрыл ее лицо. Я не отставала.
– Что, если они были слишком беспечны, и теперь она беременна…
– По-моему, нас это не касается, – сказала Энни и внезапно закончила сеанс, сославшись на усталость.
На следующий день мы с Элспет отправились в закусочную «Генерал Гордон». Там она угостила меня обедом с индийским карри, которым угрожала накормить с того самого дня, как я спасла ее от удушения собственной челюстью. За чередой жгучих и пряных блюд я осторожно попыталась заговорить о Кеннете и его образе жизни; однако в тот день мать Неда интересовала лишь одна тема – государственный визит и портрет королевы. Элспет где-то слышала, что, по замыслу заказчиков, кроме ее величества на полотне будут присутствовать еще двести пятьдесят местных сановников, среди которых, без сомнения, почетное место займут сами члены Комитета изящных искусств. Вдова Гиллеспи обожала о чем-нибудь переживать, а более подходящего повода было не найти.
– Две с лишним сотни лиц, Герриет! И всех нужно изобразить точно.
– Да, немало, – согласилась я. – Если Нед получит заказ, может, Кеннет его выручит? Кеннет умеет рисовать? Или у него другие таланты? Прошу вас, расскажите о нем.
– Кеннет? Да ну, какой из него художник? Нет, Неду придется все делать самому, он и на смертном одре никому не уступит свою работу. Разумеется, писать портрет ее величества – это честь, но двести пятьдесят пар усов, все при полном параде и мечтают попасть на картину!