Гидротранспордер - стр. 10
– Заткнись, – приказал я и уставился в белый потолок. Как ни укрути, работа была моей жизнью. Немного муторная и не всегда приятная, она позволяла мне существовать отдельно, но сегодня…
Память вновь погрузила меня в пережитое: лёгкое прикосновение губ, нежные, скользящие по телу руки и небесного цвета глаза, прикрытые бронзой волнистых волос. Поддавшись её напору, я не заметил, как пластмассовые пики искусственной травы вонзились в обнажённую спину, оставив отпечаток её присутствия.
Она наслаждалась своей свободой, а я беспрекословно следовал за ней. «Ты чудо», – розовые губы прикоснулись к тряпичной маске, а острый коготок скользнул по животу. Всё это уже когда-то было, и я опять проиграл.
***
– Как всё прошло? – сгорала от любопытства Тамара Григорьевна.
– Великолепно, – томно дышала в трубку Нина. – Довольно милое создание. Я поиграла бы ещё, но цены.
– Так порадуй старушку, выйди на работу. Смотри, Нинель, другую найду.
–– Буду в девять.
– Не опаздывай, – бросила трубку работодательница и Нина вспомнила, как год назад рыдала над мятым клочком бумаги «Прости, я ухожу!». Слёзы медленно катились по её лицу, а ком невысказанного сбил дыхание.
Он ушёл без объяснений и криков. Растворился в потоке дня, разрезав жизнь на счастливое «до» и ужасное «после», оставив налёт на самолюбии и вырвав из подсознания надёжно спрятанные комплексы.
Три дня Нина плакала, кляла всё и вся, придумывала методы мести и возвращения, пила, курила, слушала музыку, обрывала телефон и снова рыдала. Затем встала с постели, собрала в охапку остатки его вещей и послала их в мусоропровод. Туда же полетели занавески и прочие уютные вещи.
Сжечь всё не представлялось возможным, отчего Нина впала в апатию и вновь уткнулась в наволочку, все еще хранившую запах его волос. Содрав ее с подушки, она остервенело рвала ткань на лоскуты, а затем смотрела как тлеют остатки счастья.
Сердечные ожоги проявились на кончиках пальцев, вздулись волдырями самолюбия и сменились розовой кожей новой жизни. Нина уволилась с работы и спустила в Турции бережно копимые деньги.
Возвращение домой обернулось затяжной депрессией и бесконечными советами подруг. Только бывшая работодательница, пообещавшая дождаться окончания придури, не выдержала и, обрушившись трёхэтажным матом, послала блудную работницу в разрекламированное НИИ:
– Сходи, не пожалеешь. Там такое, – хихикнула в трубку Тамара Григорьевна. – Голый мужик в маске обезьяны. Отправит тебя в доисторический период, когда все пальмы казались большими, – зашлась она в смехе. – Только на спину не ложись, трава больно колкая. Фотки сделай в лухари костюме из экомеха: гетры, юбочка и маска незнакомки из вымершего чебурашки. Будет, что вспомнить.