Гибрид для альфы - стр. 26
Возвращаться каждый раз к месту, где льда нет, было всё труднее и труднее. Я потерялся во времени, выбился из сил, но продолжал искать свою пропажу, только сейчас понимая, КОГО я потерял! И пусть альфа сколько угодно говорит, что пара – это только возможность продолжить род, для меня незнакомка Касьянова, почти не имеющая запаха, ещё тогда, три месяца назад, с первого взгляда стала жизненно важной.
Со стороны берега кто-то вскрикнул, когда я вынырнул в последний раз, понимая, что ещё одна попытка, и я больше не выберусь на поверхность.
Волк выдохся.
Тело снова вернуло себе человеческие формы. Это был первый признак, что всё плохо. Когда раненый оборотень не может обратиться – это смерть. Все наши знали эту простую истину.
Я глубоко вздохнул и нырнул, отказываясь терять надежду.
Мне удалось проплыть не меньше ста метров, когда впереди я сумел разглядеть серые джинсы. Заработал руками сильнее, изо всех сил сопротивляясь туману, который прочно обосновался в моей голове.
Рука почти коснулась грубой материи, как меня подхватили под подмышки и дёрнули в сторону.
Бесшумный крик вырвался изо рта пузырьками.
Я пытался сопротивляться, но хватка неизвестного была сильна. Не в моём теперешнем состоянии давать такому спасителю отпор.
А дальше провал. Я ничего не помню.
Очнулся в больнице. В специальной палате. Один из наших работал в городской больнице хирургом. Иван Рогозин. Отец помог Ивану и отучиться, и на работу устроиться. Всё, как говорится, для стаи.
Я сдёрнул с руки катетер. Даже глазом не моргнул.
Злость подступала.
«Кто меня спас?! Зачем?! Я же почти нашёл Филиппу!» – подсознание упорно не хотело верить, что девушку к тому времени уже было не спасти.
Рядом запищали приборы.
В комнату открылась дверь.
Вошёл Богданов, мой вечный «надсмотрщик»!
Егор бросил взгляд через плечо, прикрыл дверь и тяжело посмотрел на меня.
– Надо поговорить, Никита…
А потом я узнал, что моей пары больше нет. Что её похоронили три дня назад, пока я тут валялся без памяти. Отец рвёт и мечет. Конечно! Упустил такую возможность надавить на меня!
Оборотни старались не отсвечивать, но альфа всё равно находил, на ком сорвать злость
А мне было всё равно.
– Так больше не может продолжаться, – фоном звучал низкий бас Егора, пока я переживал очередную страшную потерю, сидя на кровати со стеклянным взглядом.
Слёзы душили, образовывая внутри ледяной ком. Я сидел и завидовал тем, кто умеет плакать, потому что я давно разучился это делать.
– … нами не может управлять бешеный. Другие стаи…
«Она была такой молодой! За что?!»