Гибель адмирала Канариса - стр. 4
– Геринг и Кальтенбруннер? – уже не обращал на него внимания фюрер. – Странная пара. Не знал об этом. И давно эти двое сдружились? – Хищноватый прищур.
– Н-не з-знаю, – отчаянно повертел головой Шауб.
– А должны бы знать, – резко осадил его вождь и саркастически скривился. – Хорошо еще, что при Кальтенбруннере не оказалось взрывчатки. Или все-таки прихватил?
– Это исключено, мой фюрер. – Это был юмор протеста и отчаяния, и хорошо, что он остался без внимания.
– Разве кто-нибудь из охраны удосужился заглянуть в его служебный портфель?[4] – уныло пробубнил Гитлер, вновь упираясь лбом в прохладное и слегка влажноватое стекло вагонного окна.
– На такое вряд ли кто-либо из охранников решился бы, – покачал головой Шауб.
– Почему не решился бы? Только потому, что он – Кальтенбруннер?
– Но согласитесь: все-таки речь идет о Кальтенбруннере, – бесстрастно признал адъютант. – Слава Богу, кое-какое уважение к высоким чинам рейха у наших воинов все еще осталось.
– А полковника Штауффенберга они не обыскали только потому, что он граф?
– Согласен, мой фюрер. Кальтенбруннер – это одно, но Штауффенберг!.. Уж этого однорукого и одноглазого они попросту обязаны были обыскать.
– Потому и спрашиваю, адъютант: кому нужна такая охрана? Причем такая охрана… фюрера?!
– Меры уже приняты, мой фюрер.
– Эти бездари в эсэсовских мундирах, возомнившие себя элитой вооруженных сил, не способны уже ни воевать за своего фюрера, ни охранять его. Ни на «Лейбштандарт»[5], ни на «Дас рейх» или «Мертвую голову» – ни на кого нельзя положиться!
– …Что же касается Кальтенбруннера, то он садился в вагон охраны буквально на ходу, – слегка приукрасил адъютант рвение шефа РСХА, стараясь не обращать при этом внимания на ворчание фюрера. Он обладал удивительной способностью менять тему разговора, навязывая Гитлеру нужную мысль.
Обергруппенфюрер прекрасно понимал, что, если под подозрение действительно попадут еще и эти трое из верхушки СД и СС, полетят десятки голов из РСХА и штаба рейхсфюрера СС Гиммлера. И, что самое страшное, – голов, все еще преданных фюреру, а их, увы, и так становилось все меньше и меньше.
Шауб никогда не забывал, что он – один из тех, кто начинал вместе с фюрером это немыслимо тяжелое восхождение к вершинам – рейха, славы, арийского духа. Он знал, с какими муками создавалась библия национал-социалиста «Майн кампф»; знал, как вел себя фюрер в камере Ландсбергской тюрьмы, как фанатично он верил в покровительство Высших Посвященных – и как панически боится теперь потерять хоть какую-то толику своей безраздельной власти. Даже не жизнь, нет: больше самой жизни он боится потерять власть! Только она являлась для Шикльгрубера-Гитлера подлинным мерилом личности, высшим критерием человеческого духа и главной ценностью существования.