Гетман Войска Запорожского - стр. 23

Когда отец вдруг вернулся с Соловков домой, были старшие ребята уж такими молодцами, что отцовское прозвище Кулябка начисто забылось для всего их семейства, а явилось новое – Дейнеки, что значит «казаки с дубьем», голытьба, одним словом.

Старый Кулябка на новое прозвище не обиделся, но всячески подкрепил его и ушел со старшими сыновьями за Пороги, а потом и младших, как подросли, с собой утянул…

Вот и некому было защитить старую Дейнеку от глупой толпы.

Кинулись мудроватые старухи по чуланам и закуткам шарить. И ведь нашарили! В подполье! Сыскали заплесневелый, воском залитый горшок.

– А ну, ведьма, говори, что здесь держишь? – коршуном кинулась на Дейнеку старуха Домна.

– Не помню, – ответила Дейнека.

– А ты вспомни! Не дождевую ли звезду на горе всем нам схоронила в горшке?

– Пустое мелешь! – Дейнека усмехнулась, она была старуха бесстрашная.

– Домна, ломай печать! Выпускай звезду! – закричали казачки.

Домна затычку выбила, а в горшке не звезда – зеленый гриб.

– Сильна вражина! Сильна! – ужаснулась Домна и погнала людей из хаты Дейнеки вон. – Коли она звезду в гриб обернула, так чего ей стоит нас всех в клушек превратить?.. Лучше уж ей обиды не причинять… Остается у нас последнее средство.

Решили идти на реку сразу, не откладывая на завтра. Слуги пани Мыльской обшарили все село и согнали к броду всех женщин, девушек и старух.

Пани Мыльская махнула слугам платочком.

Тихо на реке стало. Женщины сами входили в воду. Панские слуги опрокидывали их на спину, пересмеивались, хватали за груди, ловко заголяли, как бы невзначай, выставляя на обозрение стыд. На реке были и казаки, и дети, но – молчал народ. Молчал. Страшно стало пани Мыльской. А вдруг ни одна так и не поплывет? И представила, как на нее поглядит вся эта молчащая толпа, как двинется на нее. И ведь тогда придется тоже искупаться при всех. А если она-то и поплывет? Тут уж и слуги не помогут…

«Без меня должны были совершить действо!» – спохватилась пани Мыльская. Очередь на купание таяла. Затарахтела телега.

– Тпру! – Краснощекая, налитая, как бочонок, баба, по уличному прозвищу Кума, остановила лошадь, с любопытством глядя сверху на толпу односельчан. – Що це у вас за диво дивное?

Пощелкивая семечки, Кума не поленилась слезть с телеги, подошла на край дороги, а потом спустилась пониже к реке, где стояла пани Мыльская. Поклонилась пани и еще чуть ниже пошла, чтоб гнева нечаянного не заслужить.

– Иди-ка и ты сюда! – крикнули слуги, макавшие в воду женщин.

– Шо я, дурная, всему честному народу срам показывать? Сама я во всем новом – в гостях была, а исподнего на мне нетути, дни больно жаркие.