Гессенская волчица - стр. 59
Сергей Юльевич пытался обращаться за помощью к Императрице Марии Фёдоровне, но ничего не помогло. Семья Витте выехала в Одессу, откуда вскоре эмигрировала во Францию, чтобы больше никогда не вернуться в эту неблагодарную Россию.
* * *
Лето 1895 года стало беспокойным для множества еврейских семейств, которые спешно покидали насиженные места и перебирались к новому месту жительства. По-разному сложились их судьбы, у кого-то более удачно, у кого-то менее.
Семья художника Исаака Иосифовича Пастернака была выслана из Москвы и вернулась в Одессу. В 1899 году, когда Одесское градоначальство было исключено из черты оседлости, семье Пастернаков пришлось перебраться в Тирасполь. Вместе с семьей переезжал и мальчик Боря Пастернак. Он окончил в Тирасполе мужскую гимназию, после чего работал тапёром в местном кинематографе. В 1910 году Борис Пастернак был призван в военно-рабочие части и проходил службу на строительстве Царицынского орудийного завода. Дальше его следы затерялись.
Семья купца 1-й гильдии Хацкеля Бениаминовича Мандельштама была выселена из Варшавы в Скерневицы. В 1900 году семья Мандельштамов эмигрировала в Германию. Выехал и юный Иосиф Мандельштам. В 1908 году он поступил в Гейдельбергский университет. Пытался писать стихи на немецком, но затем увлёкся кокаином и забросил сочинительство.
Вдова действительного статского советника Мария Александровна Ульянова, урожденная Бланк, вместе с детьми, Дмитрием, Анной и Марией, была выселена из Петербурга и обосновалась в Жмеринке. Родовое имение Кокушкино, издавна принадлежавшее семейству Бланк, пришлось продать за бесценок, ибо выкрестам запрещалось иметь собственность вне черты оседлости.
Глава 8
Царственные сёстры пили пятичасовой чай в императорском кабинете. Беседа протекла размеренно, как будто сёстры вернулись в те времена, когда были юными принцессами.
Александра Фёдоровна сидела в кресле-каталке. Её снова мучили дикие подагрические боли, и врачи не могли ничего поделать. Семейное заболевание Гессен-Дармштадского дома давало себя знать. Распухшие ноги не позволяли встать, и вот уже второй день Императрица была прикована к креслу, допуская к себе лишь самых близких людей.
Элла, пришедшая к сестре, рассказывала, как шалят дети, Митя и Маша, как редко она видит мужа, ибо Великий Князь постоянно занят, заседая то в штабе военного округа, то в доме графа Игнатьева. Разговор коснулся Великого Князя Владимира Александровича и его жены. Великий Князь только уехал на Дальний Восток, но Мария Павловна осталась с детьми в Петербурге, явно не желая менять столицу на захолустный Хабаровск, и не переставала плести интриги.