Герой прошедшего времени. Фаталист ХХ - стр. 42
– Нет еще, я ж сегодня с суток. Завтра позвоню.
– Давай.
Отец действительно занялся страховкой древнего особняка, вызвал экспертов-оценщиков… Гарину до этого не было дела. Он жалел библиотеку деда, однако, вывозить ее было некуда.
Проснувшись утром следующего дня, он позавтракал, исполнил ежедневный тренировочный ритуал в течение часа и взял со стола визитку Бланка.
Тот снял трубку сразу. Жора представился.
– А, помню, помню. Отец твой говорил. Давай приезжай. Познакомимся. – Бланк все это выпалил за секунду. – Адрес на визитке есть. Жду к полудню. Раньше не надо, у меня обход.
Гарин сказал:
– Спасибо, я приеду, – и положил трубку. Даже по телефону он ощутил бешеную энергию Антона Семеновича.
Без десяти двенадцать Гарин запарковал Победу рядом с больницей, где работал завотделением Бланк.
Натянув халат в холле больницы, Жора прошел мимо вахтера, которому до врача или студента не было дела, он не пропускал наглых посетителей к больным.
На посту Жора спросил у медсестры, где кабинет заведующего, она показала: «Там, на двери бронзовая табличка».
Она не шутила. На обитой дерматином двери была укреплена бронзовая с чернением табличка с каллиграфической гравировкой: «Бланк Александр Семенович. к.м.н.», похожие можно было увидеть в начале века на дверях квартир в старой Москве и в Ленинграде.
Гарин глухо постучал в дерматин, сообразил, что вата глушит, и стукнул в табличку.
– Входите! Открыто!
Кабинет был что надо, с персональным санузлом, кушеткой для осмотра, огромным двухтумбовым столом, на котором красовались три телефонных аппарата с гербами на дисках – правительственная связь. Гарин знал, что в таких аппаратах есть защита от прослушивания.
В шкафу за спиной хозяина кабинета стояли многочисленные цветные и черно-белые фотографии в рамках, а на стенах развешаны дипломы и грамоты. Над головой – портрет президента России, в углу в подставке небольшой флаг – триколор. Среди грамот, вымпел алый с Лениным – «Ударник коммунистического труда».
Навстречу Гарину поднялся мужчина с орлиным профилем, жгучими глазами в ослепительно белом накрахмаленном халате и в высоком колпаке, из-под которого выбивались седоватые вьющиеся волосы.
– Я – Гарин, – представился Жора, – Вы мне назначили на двенадцать.
Разговор получился быстрый и странный, будто все уже было заранее решено. Антон Семенович осмотрел Гарина, будто сфотографировал.
– Отец твой сказал, что ты знаешь английский? – первым делом спросил он.
– Немного знаю, – не стал отрицать Жора.
– Betty Botta bought some butter;
“But,” said she, “this butter’s bitter! – процитировал поговорку Бланк, – как там дальше?