Герой поневоле - стр. 43
Отец вышел минут через десять. Нет, не тот неуверенный в себе забитый человек – мужчина с расправленными плечами, вздернутым подбородком. Густые черные волосы волной, изумрудны глаза – даже если мать его отвергнет, то любая одинокая женщина с радостью примет, и он не погибнет так бесславно.
– Теперь что? – спросил отец.
– Теперь, папа, едем смотреть участок, где будет стоять наш новый дом! Сына ты уже родил, дерево наверняка посадил, остался дом, так ведь? И еще. Давай построим там баню и большую беседку, где будут собираться твои друзья.
– Так мать будет против, – проговорил отец, попытался завести мотор, но не получилось – защелкал стартер, и тогда отец сделал то, что мне многие годы хотелось повторить: достал ручной стартер!
– Не будет она против. – Я выпрыгнул из машины и подошел к нему, вставляющему в принимающий разъем железный, похожий на изогнутую кочергу, стартер. – Наоборот, будет только за. Стой! Можно я это сделаю, у меня незакрытый гештальт с детства.
– Чего-чего? Вот уж мне этот жаргон!
Надо быть поосторожнее в выражениях, все же такие словосочетания пока не в ходу. Вспомнилось, как в четыре года я дружил с мальчиком из Украины, который жил недалеко. Их дом надвое делился между приличной женщиной с детьми и ее братом-алкоголиком, который разговаривал матом. Ну и однажды, вернувшись домой, я треэхтажно обматерил кота. А на вопрос бабушки, где я такое услышал, сказал, что у Женьки все так по-украински разговаривают.
– Давно хотелось! – Я потер руки, схватит стартер, подналег, несколько раз провернул, и – тра-та-та! – загрохотало, заурчало мощное сердце машины.
Пока ехали, я просканировал отца, чтобы узнать его отношение ко мне: симпатия. И то хлеб. Спасибо, не равнодушие.
***
К участку ехали сквозь довольно запущенный поселок с покосившимися заборами, расположенный на склоне пологого холма, потом дорога оборвалась грунтовкой, мы добрались до крайнего дома с деревянным синим забором, и отец остановил машину напротив пустующего поля, где кое-где виднелись остовы недостроев.
– Где-то здесь, – сказал он и вздохнул. – Тут пшеницу выращивали. Так хорошо росла!
Я вспомнил схему, перешел через дорогу и указал на заросший бурьяном клочок земли.
– Вот он, на возвышенности, как мы и хотели… Опа!
В траве виделось нагромождение камней, какие-то плиты. Я побежал туда, цепляя штанами репья, и взобрался на добротный фундамент, обошел его, считая шаги, и произнес:
– Восемь на восемь! Как для нас заливали. Па, ну что ты стоишь? Иди сюда. – Дождавшись его, я указал на квадраты будущих комнат. – Вот кухня, большая, двенадцать метров… гля, даже отверстия под трубы! О, туалет, а вон та яма – видимо, под септик. Большая комната будет спальней, а вот эту большую разделим на две маленькие: мне и Катьке, а то невозможно всем вместе с бабушкой.