Герой Чужой Повести - стр. 27
Я увидел по лицу единорожки, что мои слова ни радости, ни энтузиазма не вызывают. Я быстро свернул:
– Но это проблема отдельных людей. Люди в целом те ещё красавцы, на самом деле. Вот когда научишься читать, я тебе дам книги, где ты про это узнаешь… Человеческий ум способен творить чудеса…
Я даже не знал, о чём рассказать единорожке, и в голове проносились картинки самых разных изобретений, близких простому обывателю: смартфон, холодильник, микроволновка. Даже вспомнились сюжеты о технике из Лалилео, которые я видел по телевизору в детстве. Видимо, этого было достаточно – лицо Твайлайт загорелось.
– Здо… ро… во… – протянула неумело она.
Надеюсь, я научусь читать быстрее, чем говорить.
– Я тоже надеюсь, – улыбнулся я. – Но раз уж на то пошло, давай расскажу про то, что лично нравится мне. Например…
Мой взгляд, блуждая, упал на книгу, положенную мной на тумбочку. Точно! Я ткнул в неё пальцем.
– Например, книга! Ведь давным-давно их делали вручную, – я пошевелил пальцами. – Они были большие, толстые – писали их, так сказать, на века. Но такие объёмы текста писать было трудно и долго, и такую книгу могли сделать только в одном экземпляре. Лежал он, как правило, у кого-то главного. А я тут не главный, – я загадочно улыбнулся. – Но потом где-то лет пятьсот назад придумали делать металлические буквы и окунать их в краску…
Совершенно неожиданно в моём интергалактическом портфолио появилась первая страница: исполнение обязанностей посла и защитника Земли перед расой единорогов…
***
Только-только приготовленный суп привлекал меня паром. После работы я, даже будучи сильно голодным, ужинал только дома, чтобы совершенно любая моя стряпня вызывала безразмерное удовольствие. Я схватил ложку, быстро сыпанул перца и принялся хлебать суп. Когда первая волна счастья от желудка прошла по телу, я с блаженством отвлёкся на созерцание интерьера гостиной.
Единорожка внимательно читала какую-то книгу на диване. Её лавандовая шёрстка чудесно гармонировала с синей обивкой дивана. Тёмно-синий цвет её волос делал палитру цветов ещё интереснее. От ран и порезов на ней не осталось и следа, только небольшой, иногда выглядывающий из-под шёрстки шрам на правой щеке.
Её отвлекла моя шумная трапеза. Она с совершенно отрешённым, погружённым в свои мысли лицом посмотрела на меня.
– Прошу прощения. Буду есть тише, – примирительно подняв руку, сказал я и продолжил есть.
Краем глаза, однако, я заметил, что единорожка всё ещё пытливо смотрела на меня. Она оглядывала мои руки, иногда вглядывалась в мой рот и мои глаза. На лице её не было ни капли смущения, когда наши взгляды пересекались. Казалось, она хотела что-то во мне увидеть, прочитать. Разгадать меня. Мне даже показалось, что она опять читает мои мысли, но я откинул эту идею – она давно это не практикует.